Волны не возвращаются.
Саша Южный
Друг мой, сколько небес на свете! И под каждым из них хочется жить, а не существовать. А жить – это не значит брести в толпе, когда спины впереди идущих и пыль, поднятая их ногами, заслоняют от тебя солнце и знамя, и когда пули твоих дней не ложатся в десятку, а растворяются во времени и пространстве, словно их не было вовсе. Когда ты это поймешь, ты покинешь толпу, чтобы проторить свою дорогу. И тогда тебе останется либо объять все небеса сразу, а попросту говоря, свернуть себе шею, либо оседлать Большую Волну удачи и попробовать удержаться. И тогда помогай тебе Бог, потому что все вокруг станут твердить, что ты псих, что Большая Волна тебе не по зубам, что это иллюзия, мираж, что её вообще не существует! И всё, что потом случится с тобой, будет зависеть только от твоей веры в себя и от умения ждать. Ждать и не опускать рук, когда ты уже, кажется, сделал всё возможное, но ничего не произошло. Ждать, делая своё дело и деля постель с Неизвестностью, которая по ночам прижимается к тебе острыми холодными коленками.
Да, Большая Волна! Её можно ждать годами, десятилетиями. И в ожидании медленно опускаться на дно, стоять на нём, врастать в него. По щиколотку, по колено, по грудь. И так и не дождавшись, уйти с головой в донный песок забвения. Но если всё-таки Волна придёт, она поднимет тебя на самый свой гребень, и с него ты увидишь Мир, и Мир увидит тебя…
Луи Хоупкинс не дождался своей Волны. Видимо, что-то случилось там, в океане, и его Волна ушла к другим берегам. Сейчас он сидел в кустах напротив отеля «Орелия», бывшего отеля «Окраина», который форпостом стоял на краю города, принимая грудью все дующие с моря западные ветры. Они приносили с собой влажную прохладу, волнующие запахи, а также соль, которая мелкими кристалликами оседала на фасаде отеля, накапливаясь там и проедая покрытия стен до основания.
Отелю, построенному в начале прошлого века, требовался ремонт, и не только снаружи, но и внутри. Там не шумели ветры и дожди, но пребывали люди, которые порой оказывались страшнее стихии. Некоторые следы сложных отношений меж ними администрация отеля даже сохранила намеренно, как, например, пулевые отверстия на стене холла, оставленные очередью из автомата во время очередной заварушки. Их оставили как память о былых временах, даже слегка подмазали лаком. А история была такова: в отеле имелось несколько баров. Один находился прямо в просторном холле. Заправлял там Яша Рой, которого считали слегка чокнутым, поскольку держал под стойкой автомат Томпсона. Времена были горячие, понятно. Другие бармены тоже держали кое-что: кто бейсбольную биту, кто газовый баллончик и прочее. Но автомат – это был явно перебор. Однако владелец отеля Михельсон питал странную слабость к людям с прибабахом, а также и ко всему, выдающемуся из общего ряда вещей и явлений, в какую бы сторону оно не выдавалось. И относился к этому с пониманием. Как оказалось, не напрасно.
