Глава 1
Иван прижался лбом к прохладному стеклу вагона. Позади остался холодный Архангельск, впереди – солнце Крыма и обещание покоя. Очередной спазм, тугой и знакомый, сжал виски стальными тисками. Иван зажмурился, пытаясь прогнать боль волевым усилием, как учил комиссар в госпитале. "Никакой мистики, только нервы…" – повторял он про себя снова и снова, в надежде что боль отступит. В глазах заплясали черные мушки, и на секунду ему померещилось, что за окном, в проносящемся мареве полей, мелькнуло что-то высокое и неестественно тощее. Иван резко открыл глаза. Ничего. Просто стога сена. "Контузия… мать её…" – с облегчением выдохнул Иван. Поезд мчался вперед, к морю, к грязевым ваннам Евпатории, к надежде…
Вагон был почти пуст, пахло пылью, махоркой и вареной картошкой. Иван сидел у окна, застегнутый на все пуговицы потертой гимнастерки, хотя в вагоне было душно. Его взгляд скользнул по потрескавшейся обивке сидений, зацепился за пылинки, танцующие в луче заходящего солнца. Тишину нарушал только гипнотический стук колес – тот самый звук, что всегда возвращал его туда.
Стук. Стук. Стук. Иван прикрыл глаза и через минуту этот мерный стук превратился из стука колёс о стыки рельсов в стук приклада автомата о промерзшую землю блиндажа. Он рыл, работал саперной лопаткой отчаянно, зная, что вот-вот начнется. С неба сыпалась земля, пахло железом и страхом. Рядом кто-то плакал, тихо, по-бабьи. А потом – оглушительный вой. Свист. Грохот. Весь мир вздыбился, перевернулся. Его отбросило на накат бревен, и в голове вспыхнула ослепительная белая боль, а после – ничто. Тишина. Глухота, в которой пульсировала только одна мысль: «Жив». Он очнулся уже в госпитале, и с тех пор боль стала его тенью, верной и неотступной.
Иван открыл глаза и несколько раз моргнул, отгоняя призраков. Он потянулся за вещмешком, чтобы достать кружку, и его пальцы наткнулись на сложенный вчетверо листок. Путевка. Он развернул его, снова перечитал казенные слова, оттиск печати санатория «Волна». Как он ее получил? Ах, да. Заводской комитет. «Товарищ Иванов, вы – фронтовик, герой. Ваше здоровье – народное достояние. Вам нужен отдых». Он видел в их глазах не заботу, а усталое раздражение. Слишком часто он уходил на больничный, слишком часто сидел в цеху, сжав виски, пока мир не уплывал в багровый туман. Он был браком, сбитым резьбой, деталью, которая не вписывалась в отлаженный механизм мирной жизни. Путевка была не наградой, а способом избавиться от него на три недели. С глаз долой.
