– 1 -
Анатолий МИХАЙЛИН
ОДИНОЧНОЕ ТАНГО
повесть
Любой, кого однажды выпороли ремнем, завсегда мудрей тех, кого ещё ни разу не пороли. Тем памятным летом, – аккурат в шестой по счету день рождения, – я постиг на практике всю глубину этой житейской истины, впервые получив добрую порцию такого угощения. Будучи загнанным, как нашкодивший зверек, на родительскую кровать, мне только и оставалось недоумевать и уворачиваться от града ударов кожаной полосы. Знатной экзекуции предшествовал совершенно невинный вопрос, заданный кем – то из гостей, собравшихся на гулянку в мою честь: «Ну, бродяга, расскажи, – кем хочешь стать, когда вырастешь?» Вот вам, здрасте! Поверьте на слово, – до той поры ни разочка об этом не задумывался. Растерявшись, ваш покорный слуга споткнулся о коварное обращение, как та несчастная скаковая лошадь, что на махах вдруг спотыкается о неожиданную преграду: хлобысь! – и копыта в небо. Оказывается, любому огольцу надлежит точно знать, – на манер сверстников, взапуски мечтающих переобуться космонавтами, водолазами, укротителями львов, певцами, шоферами, – кем он будет в туманном будущем. Такова, видите ли, традиция. Неохотно оторвавшись от куска именинного торта, честно пожал плечами, – не ведаю.
– Что ж, ты сплоховал, – пожурили меня позже, когда ядро пьяной ватаги откатилось от стола, – соврал бы чего, аль не умеешь? Вновь передернул плечами и добавил недавно услышанные от пьяного соседа три словечка, как мне по малолетству мнилось, очень верно передающие мотивы поведения. Повисла тишина, – у всей компании отнялись языки. Восседавший рядом, грузный, раскрасневшийся от дармовой выпивки мужик, перестал двигать челюстями и резко вывернув потными пальцами мое ухо, зло прорычал: «Ах, вот кем ты растешь, свинтус!» Более от неожиданности, чем от боли я громко вскрикнул. В ответ жеребячий хохот. Недолго думая, хватаю со скатерти ополовиненный стакан и выхлестываю его содержимое в лицо обидчика. Получив сдачи, визитер, – чьим вниманием родители, похоже, весьма дорожили, ибо за трапезой всячески пытались умаслить, – оторопел от дерзкой выходки. Затем пришел в себя, резко поднялся и, взглянув бодуче на гостей, молча утер пятерней лицо, и также молча удалился, громко хлопнув дверью. Дальнейшее известно.
– Теперь проходу не дадут, – отрыдав, заключил я уже ночью, завернувшись с головой в одеяло, – задразнят. Придется что – то выбирать. На досуге начал примерять всяческую профессиональную «обувь», но, подходящую во всех отношениях, не подыскал. И вдруг
