Он очнулся от боли.
Не резкой, не острой – вязкой, тупой, будто кто-то медленно выдавливал жизнь из его тела. Первое, что он ощутил – вкус железа во рту и тяжесть в груди. Воздух был спертый, с запахом пыли, дешёвого моющего средства и старых занавесок.
Он открыл глаза.
Потолок – облупленная побелка, трещина через всё перекрытие. Где-то в углу мерцала лампочка, свисающая на длинном проводе. Шторы задернуты, но сквозь край пробивается бледный рассвет. Комната выглядела как временное убежище: узкая кровать, комод, стол у окна, пара стульев, и всё покрыто тонким слоем запустения.
Он попытался подняться – тело не слушалось. Мышцы ныли, руки дрожали. На груди – бинты. На запястьях – полосы от наручников или верёвок. Вены исчерчены следами уколов. Он перевернул ладони – под ногтями засохшая кровь. Чужая или своя – непонятно.
Сколько времени прошло? День? Неделя?
Он не знал даже, кто он.
Резкий приступ паники. Сердце гулко ударило в груди. Он схватился за голову – пустота. Ни имени, ни лица, ни звука из прошлого. Только одно – чувство, что за ним наблюдают. Инстинкт, рождённый не из страха, а из привычки выживать.
Он поднялся и огляделся внимательнее.
На столе – аккуратно разложенные вещи: пистолет «Глок-19», запасной магазин, пачка патронов, связка ключей, пачка купюр евро, старый кнопочный телефон без сим-карты, и удостоверение с фотографией.
Он взял документ.
На фото – мужчина с холодным взглядом и коротко остриженными волосами. Подпись: Андрей Лисов.
Он не узнавал этого человека. Но глаза на снимке были его.
В груди что-то кольнуло. Возможно, это имя – ложь. Но другого у него не было.
Слева стоял телевизор, старый, с выпуклым экраном. Экран мигнул, зашипел, поймал сигнал. Новостной канал. Женский голос за кадром говорил спокойным тоном, слишком спокойным для того, что звучало:
«Вчера в 22:40 в центре города прогремел взрыв. По предварительным данным, погибли шесть человек. Среди них – сотрудник Министерства обороны и несколько гражданских. Следствие не исключает версию террористического акта…»
На экране появились фотографии жертв. Он смотрел рассеянно, пока не заметил одно из лиц. Замер.
Фотография, датированная, с газетным оттенком серого.
Он.
Тот самый человек с удостоверения. Тот, кто сейчас стоит перед телевизором в старой квартире.
