Сложные люди. Все время кто-нибудь подросток

О книге

Автор книги - . Произведение относится к жанру современная русская литература. Год его публикации неизвестен. Международный стандартный книжный номер: 978-5-00224-933-6.

Аннотация

Поразительный по своей откровенности роман петербургской писательницы Елены Колиной о самом главном – о сложных отношениях «мама – дочка». В основе сюжета лежит глубокая семейная история, начавшаяся во время блокады. У двух девочек умирает мама, и старшая дочь, еще подросток, вынуждена взять на себя материнскую роль.

Дальнейшее повествование прослеживает судьбы этих девочек – и то, какими матерями они стали спустя годы. Одна из них, травмированная детским опытом вынужденного материнства, превращается в гипертрофированно опекающую мать, не отпускающую ребенка ни на шаг. Другая, выросшая в тени старшей сестры, сама становится «недолюбленной дочерью» – и в своей семье воспроизводит модель эмоциональной дистанции, которую когда‑то пережила.

Роман написан с неожиданного ракурса: мама тоже подросток. Любить, но как?

В каждой паре «мама – дочка» свои болевые точки, претензии, конфликты, установки «люблю тебя, если ты…», «не расстраивай меня», «ты хочешь быть хорошей девочкой?», и каждая мама мечется между «хочу» и «должна», ведь ее саму когда‑то научили «как надо».

И как положено хорошей литературе, в этой истории каждый найдет для себя, о чем подумать: как растили нас и как мы растим своих детей, понять, почему мы именно такие и почему наши мамы вели себя так, а не иначе, что принять и что изменить, к чему прийти, как любить. Книга словно говорит: услышим, поймем, улыбнемся, станем ближе к маме, семье, собственным детям и к самим себе!

Читать онлайн Елена Колина - Сложные люди. Все время кто-нибудь подросток


© Елена Колина

© ООО «Вимбо»

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Предисловие

В моей семье всё время кто-нибудь подросток, при этом неважно, сколько кому лет, подростковый кризис со всеми его бешеными переменами может настигнуть хоть в пять лет, хоть в тридцать и даже в восемьдесят. Все мамы в моей семье разные, любят нежно… ну, пусть не всегда нежно, иногда сложно, иногда требовательно и яростно, мамы разные у нас: и холодная, и трепетная, и отстранённая, и давящая. Но какой бы ни была мама, подросток всегда одинокий путник. Мама и сама может внезапно стать подростком.

Моя мама контролировала меня или развивала независимость? А я, как я воспитываю детей, не слишком давлю? Соблюдаю ли границы, не заблудилась ли между «хочу знать» и «хочу всё про тебя знать»? Умею ли я выражать свою любовь, могу ли хотя бы подать знак, что люблю? Живу как самоценная личность или как инструмент для чужого эмоционального комфорта?

Но вот что по-настоящему интересно: оказывается, всё наше – любови и обиды, бинарные оппозиции «что такое хорошо и что такое плохо», наши частности мало того, что могут послужить иллюстрацией к учебнику психологии, но и с аптекарской точностью укладываются в историю воспитания, историю страны.

Всё началось, как и положено, в начале… Избалованные любовью девочки-сестрички, война, блокада. Одни, без взрослых, Берте тринадцать, Кларе четыре, как они выжили в блокаду? Мы не представим, не поймём, как Берта выжила сама и сохранила ребёнка, можем лишь покачать головой или заплакать. …Но что это означало для них, какими мамами они стали, что, как при игре в колечко, передали нам – стойкость, комплексы, душевное сиротство, волю, безволие?

Смотрите, вот девочки, им нельзя быть дочками, у них нет мамы, им нельзя – всё, кроме войны. А вот и любимые шестидесятые: смысл твоей жизни – дело, которому ты служишь, а твой ребёнок сам себя растит. Книжные семидесятые, твоя внутренняя жизнь, замкнутость на своих переживаниях, на своём культурном контексте сама по себе является частью эпохи: ты живёшь в книжном шкафу, отгоняя реальный мир, как надоедливую муху, – мешает читать, в глазах у тебя «я хорошая девочка, чего изволите?». В восьмидесятые всё так спокойно и размеренно: ты балуешь ребёнка изо всех сил, детей балуют, кто-то больше, кто-то меньше, но общие тенденции ясны: ребёнок имеет значение. Ох, девяностые, у тебя уже собственный травматический опыт, впрочем, переживаний достаточно во все времена. …Во все времена самая значимая фигура космического масштаба – это мама, но где же в этом узоре мужчина, отец?


Рекомендации для вас