Глава 1. Холодные ноктюрны
Концерт должен был начаться в восемь, но в кафе собралось всего человек десять. Виктория знала: её никто не ждёт. Ни афиш с её именем, ни восторженных рецензий в газетах. Просто вечер фортепианной музыки в полутёмном зале, где гул кофемашины и звон ложечек о фарфоровые чашки порой заглушали тихие пассажи Шопена.
Она вышла на импровизированную сцену – небольшое возвышение, застеленное потрёпанным ковром, – и плавно опустилась за рояль. Чёрное платье, простое и безупречное, мягко облегало фигуру, не стесняя движений. Матовая ткань без блеска, короткие рукава, чуть открытые плечи – ничего лишнего, только строгая элегантность, достойная сцены. Густые чёрные волосы до плеч слегка колыхнулись при движении. Холодные зелёные глаза, отстранённые и проницательные, быстро пробежались по залу, ни на ком не задерживаясь. Лицо казалось бледным в тусклом свете, а тонкие изящные пальцы, привыкшие к клавишам, лежали на коленях неподвижно – будто перед боем. Единственным ярким акцентом в этом сдержанном образе была алая помада – дерзкий мазок, бросающий вызов.
Инструмент был старый, слегка расстроенный, с небольшими потёртостями на чёрном лаковом корпусе. Виктория провела пальцами по клавишам, оценивая их жёсткость.
«Прекрасный инструмент», – подумала она.
Пальцы взяли первые аккорды. Она играла Ноктюрн № 20 – медленно, аккуратно, но чуть тише, чем следовало бы для публики. В зале притихли. Но Виктория не видела лиц. За окном мерцали городские огни. В отражении были только она и рояль.
Её игра была безупречной. Холодной. Когда-то преподаватели говорили, что в её исполнении есть всё – техника, безупречный слух, даже страсть, – но нет жизни. «Ты играешь, будто боишься ошибиться», – сказал однажды один из них. После этих слов она несколько дней не подходила к роялю.
Последние ноты растворились в тишине.
Аплодисменты были вежливыми – не более того. Виктория встала, кивнула и тут же отвернулась, поправив складки платья – будто этот жест был частью ритуала, а не живым движением.
Её взгляд вновь скользнул по залу – и задержался.
В дальнем углу, за столиком у стены, сидел мужчина. Он не аплодировал и не улыбался. Даже не смотрел на неё – его внимание было приковано к чему-то на столе. Крошечная фигурка блеснула в свете лампы.
