КНИГА 2
Глава 1. Дождь стучит по крыше
Дождь начался ещё до рассвета, и казалось, что небо, уставшее держать в себе столько невыговоренного, наконец расплакалось. Капли барабанили по крыше, по подоконнику, по ржавому ведру у стены, где всегда собиралась дождевая вода. Дом слушал этот шум, как больной слушает биение собственного сердца: неритмично, но живо, и в этом шуме было что-то похожее на облегчение. Мария проснулась не от звука, а от запаха – влажного, тяжёлого, как дыхание земли, недавно вскопанной под семена. В её памяти этот запах всегда сопровождал утраты. Она не сразу поняла, где находится, и только когда увидела потрескавшийся потолок, узнала старую трещину над окном – ту самую, в которую когда-то в детстве прятала маленькие бумажки с желаниями.
Она поднялась, натянула старый шерстяной халат и босыми ногами прошла по холодному полу. Каждая доска отзывалась на её шаг скрипом, будто жаловалась на то, что по ней снова ходят. В углу стоял стол, накрытый клеёнкой с выцветшими цветами, и на нём, под слоем пыли, лежал блюдце с засохшим куском хлеба. Мария посмотрела на него – почему-то это зрелище заставило её опустить глаза. Когда-то она думала, что хлеб – это просто пища, а теперь видела в нём символ того, что в этом доме всегда не успевало подняться, не доходило до конца, не случалось.
За окном ветер свистел в водостоке, и звуки эти казались ей чужими голосами, что спорят между собой где-то далеко, под землёй. Она прошла к окну, протёрла запотевшее стекло и увидела, как по двору течёт вода – ровная, усталая, без направления, словно сама не знает, зачем ей течь. На ветках старой яблони висели тяжёлые капли, они дрожали, готовые сорваться, но держались, как слёзы, не решающиеся упасть. Мария подумала, что, может быть, жизнь тоже состоит из таких капель – каждая держится до последнего, пока не найдёт в себе силы отпустить.
Она вспомнила, как раньше любила дождь: он скрывал глаза, смывал слова, давал возможность плакать, не объясняя причин. Теперь же дождь стал зеркалом, в котором отражалось всё, от чего она пыталась уйти. Прошлое пахло мокрым деревом, сажей, старым бельём, развешанным под навесом. В памяти всплывали сцены, где она стоит на пороге, не решаясь сказать нужное, а за её спиной мужчина – усталый, с руками, пахнущими хлебом и углём. Он тогда тоже молчал. Два человека, которые любили и не нашли слов, чтобы это сказать.
