– Только быстро, Иван! Света ждать не будет!
Дверь в квартиру захлопнулась, отсекая голос жены. Тридцать пять лет. Тридцать пять, а чувствовал себя в такие моменты школяром, которого выгнали с урока. Иван вздохнул, потяжелевшей грудью, и сделал шаг на лестничную клетку.
Воздух здесь всегда был другим – влажным, холодным, пахшим пылью и подвальной сыростью. Он прислонился к прохладному кафелю, достал пачку «Явы». Первая затяжка стала ритуалом очищения, горький дым вытеснял из головы остатки домашнего спора. «Не пила, – поправил он сам себя, глядя на тусклый свет в окне напротив. – Просто жизнь. Обычная жизнь». Ипотека, садик, бесконечные «надо»… Иногда эти «надо» давили так, что хотелось остаться тут, на этом холодном пятачке, подольше.
Он затянулся снова, и тут его ухо уловило звук. Тихий, но явный.
Шелест.
Не крыса и не ветер. Это был точь-в-точь звук трепетавшего полиэтиленового пакета. Такого, который прилип к стенке мусоропровода влажными пятнами от какого-то жира или йогурта, и теперь ветер, гуляющий по бетонной шахте, шевелит его, заставляет поскрипывать и хлопать с противной, липкой настойчивостью.
Звук доносился из черного прямоугольника мусоропровода. Дверца давно сгинула, и отверстие зияло, как вход в какую-то иную, грязную реальность.
Иван нахмурился. Он ненавидел этот звук. Он был таким… бытовым. Приземленным. Но в то же время в нем была какая-то неестественная ритмичность. Не просто порыв ветра, а будто кто-то там, в темноте, нарочно водит по этому пакету пальцем. Раз за разом.
Он резко стряхнул пепел, чувствуя, как раздражение – и к жене, и к этому шелесту – подкатывает к горлу. «Чёртов пакет», – мысленно выругался он.
