Следы прикосновений

Боль всегда приходила через кончики пальцев.

Сначала – ледяной ожог, словно кожа касалась раскалённого льда. Потом – рёв чужих эмоций, разрывающий тишину в черепе, заполняющий каждую извилину густым, липким страхом, который не принадлежал ей.

Правило было простым: не касаться подолгу, иначе чужой страх начнёт прорастать в тебе корнями, врастать в рёбра, обвивать позвоночник, пока не перестанешь понимать, где заканчиваешься ты и начинается он.

Последний раз она нарушила его – и три дня пролежала без сна в пустой квартире, отбиваясь от призраков чужой паники. Дрожащие тени на стенах. Голоса, которых не было. Ощущение, что кожа – не твоя, а взятая напрокат у кого-то, кто умер в ужасе.

Она поклялась себе: больше никогда не погружаться так глубоко. Больше никогда не отдавать себя чужим кошмарам.

Но когда в её двери постучался Феликс Деверо с пачкой денег и язвительной ухмылкой, Лира поняла – клятвы существуют для того, чтобы их нарушать. Особенно когда у тебя три просроченных кредита и пустой холодильник.

Просто на этот раз она будет умнее. Осторожнее. Профессиональнее.

Она не знала, что страхи иногда оставляют специально – как ловушку, как отравленную приманку для тех, кто умеет их читать.

И что её дар – не ключ от всех дверей, а яркая мишень на спине.

А самая опасная ловушка – та, в которую попадаешь по собственному желанию… когда впервые видишь человека, от чьего прикосновения хочется не бежать, а остаться. Когда его холодная ладонь на твоей щеке кажется единственной реальностью в мире лжи.

Некоторые следы нельзя стереть.

Особенно те, что оставляет любовь.

Или предательство.

Иногда – это одно и то же.

Лира впустила в себя ад.

Холод серверной, пахнущий озоном и пылью, мгновенно смешался с липким жаром паники – не её собственной, а той, что осталась на сгоревшем диске в руках. Пальцы онемели. Перед глазами мелькнули обрывки: пот на висках, дрожащие руки над клавиатурой, десятки вкладок – котики, панические запросы, попытка стереть следы. Всё это не картинка, не видение – просто импульс, эхо чужого сердцебиения, запечатлённое в пластике.

Она резко отпустила диск, будто обожглась. Воздух ворвался в лёгкие, как спасение. Тошнота подкатила к горлу – знакомая цена за слишком глубокое погружение.

Сисадмин замер. Банка Red Bull застыла на полпути ко рту. Он смотрел на неё так, будто она только что материализовала демона.