безмятежен, на последнем дыхании – легкий как смог, тонкий как сигарета – пепел тающий солнечной высью. невесомость в нимбах святых выпускниц, кофейных зёрен на уличном столике…
пожиратели кино, еды и рекламы. сточные канавы грезят сиянием – фриланс на игле у жизни, чей танец не отмыть до бела, даже за донейшн. видения, которые говорили, что мы станем ангелами
…на опен-эйре окурки и раскрошенное печенье. подруга бесится пытаясь снять с себя селфи, фрики предлагают минералку и алкоголь. последний энвой это воин обнявший ребёнка, улыбка отца и хрупкое мороженое
Бриллианты сияющие от боли так похожи на наши сердца, что даже демоны пожалели, что связались с нами! Играем в прятки в случайном теле – найди меня, спаси от снайперов ослепших от счастья. От гимнов, впавших в пафос в честь павших и их убийц – копы в пролёте, а мы в ударе. Как боги под кайфом, как рыбы в немом кино.
Дух среди дежавю и витрин, ветер-брат обнимающий за колени… день ослеплён, шизофреничен и юн: вкус яблок хрустящий в костях и угнанный ветер из сердца ангела
Пейзажи в багровых тонах —
в соитии цикад, треске бригантин
сгорающих в небесном экстазе. В фотонных
сумерках бродяги скучают при демонтаже
вселенной – агнцы в законе под волчьими
звездами, сердце Иисуса сгорающее
на Вудстоке
Вечный огонь в смуглых душах
язычников, шахидов под кайфом. Лавэ,
что потратил на умирающих шлюх. Слоняюсь
по улицам в пустыне граффити: сияют дни
беззвездностью измерений, призраки
льющиеся с дисплеев…
День-эфиоп, полный света и тьмы.
Друзей наполовину живых. И мертвых,
наполовину забытых. Поэзия умирающая
на черном снегу, в слабоумии озарений:
войти в эту реку дважды нельзя,
но вернуться можно
Выходные, пустая кредитка.
Свет лоснящийся сонным безмолвием,
техногенной свежестью…
Понедельник с перламутровыми ногтями,
поезд увозящий нас – экспрессо, американо…
нищих всегда больше чем денег, а надежд – чем
живущих. Смертельное пшено, которым
Он кормит нас словно черных куриц.
Беспилотники на орбите,
бриз сметает память со своих страниц:
любая война это кровосмешение, вирусный
сериал в котором мы тут снимаемся —
сколько не глуши мотор, сердце
остается одиноким.
Дуновения наглаживают воротник
