Любить или быть любимым?
Автор.
Суждение
Дима сидел на берегу и внимательно смотрел на небо. Он ждал Анастасию – она обещала скоро быть, но уже опаздывала. Он глядел, то на разгоравшуюся багрово-синюю ширь, то на чернеющие воды озера, в котором этот алеющий костёр отражался. Его давно беспокоили много дел сразу: и охладевающая к нему подруга, и разлад в семьи, но особенно… Что было куда страшнее, словно огненные искры в пшеничном поле, это – чувство нестабильности, призраки прошлого. Каждый вечер, лишь зайти Солнцу за горизонт, его арканила тревога. Неистовая и пробирающая до самых закутков и всесильная. Страх невесть чего: смерти, внезапной, и страшной, ужас от, окутанного мраком, будущего.
И непонятно, что делать, когда подступает осознание, прошедшей жизни, если она толком и не начиналась. Ложись и помирай! – Шутит отец, но юмора отдаёт привкусом могильной земли. И вот, он тут – в кампании лягушачьих перезвонов и лопочущих, шепчущих нечто далёкое, камышей и трав холма. Здесь, он один – к счастью или нет, но других не было. Погонщики табуна были далёко, а остальные либо ушли, а может и вовсе не приходили. Тишина, хоть кричи – не придут на помощь и отзовутся.
И он – слегка смуглый от жаркого Июня, как Врубельский демон, сидел на скале. Он обхватил пыльными руками колени – старая привычка, прогоняла суетливые мысли. Там, за кругом уединения, покоились и жили в бесконечном вальсе, машины, люди – мир. Здесь своё царство, затерянное, как за городом, подле омута, так и в голове. Окутанное рощами старых, уснувших чувств, так и наносного ила спешки и мелких дел. Было в этом мальчишке от картин классицистов. Сосредоточенно смотрящий, точно скользящий взглядом, он покачивался, в такт волнам. Маленькие валики и полноценные, прохладные барханы, то набегали на серо-землистый песок, то уходили прочь.
Их мягкое и вольное течение, его занимали. Но не могло ни отвлечь, ни успокоить. Сквозь заслон властвующей идиллии прорывались раскаты испуга. Как грозовые шторы, они шли массивно и раз за разом, ударяли в безжизненную пустошь его души. И Дима надеялся, что она придёт: к чему её помощь? Вовсе нет – пусть хотя бы поговорит, вырвет внимание на себя. Больше и не нужно – постарается сам. В любом случае, попытается. Ещё далеко до конца и силы, чтобы пошатнуть трон своего беспокойства, есть.
