Милана была одной из тех девушек, которых принято считать нежнейшими существами на свете. В ней не было ни капли стервозности. Несмотря на то, что ей недавно исполнилось двадцать, выглядела она максимум на шестнадцать. Она не была какой-нибудь сексуальной оторвой с третьим размером груди и плотным слоем штукатурки на лице.
Нет. Милана выглядела как самый настоящий подросток, который ещё не определился со своим собственным "я" и который просто живёт, просто дышит, просто существует здесь и сейчас.
Даже во внешности Миланы была некая неопределенность. То она представляла себя женственной леди и готова была ходить на каблуках двадцать четыре часа в сутки, то вдруг ей это надоедало, и она доставала из шкафа позабытое худи и кроссовки.
Ей нравились новые образы, и в каждом из образов она любила мысленно проживать разные интересные жизни. Куда бы она пошла так? А вот так? Кем ее видят другие люди?
А вот косметикой она почти не пользовалась. Не очень-то любила краситься. Да ей это и не было нужно. Её кожа напоминала лепесток цветка, такой она казалась полупрозрачной и тонкой. Волосы, почти всегда собранные в небрежный пучок, были мягкого каштанового цвета, и когда она всё-таки распускала их, то становилась похожа на лесную фею.
Нежность, бесконечная нежность была во всем её облике. Это то, что оставалось с ней всегда, независимо от того, какой она хотела себя видеть.
Она хотела быть разной, и жизнь свою представляла полной удивительных событий.
Она мечтала писать картины, ездить на выставки, сочинять стихи, придумывать новые мелодии, играть на разных музыкальных инструментах, путешествовать по разным странам, знакомиться с множеством интересных людей, иногда встречать рассветы с пением птиц где-нибудь в лесной глуши, а иногда – танцевать до утра где-нибудь на берегу океана. И не только об этом она мечтала. В её наивной и мечтательной головке время от времени кружил целый рой нереализованных фантазий и желаний.
Но её мечты оставались мечтами, потому что даже в двадцать лет её не переставали контролировать родители, особенно отец. Он любил её больше всего на свете и, видя, насколько Милана нежна и инфантильна, бесконечно за неё переживал. Он не понимал, что своей заботой душит в дочери малейшие проявления самостоятельности и буквально превращает её в свою марионетку.
