ЧАСТЬ I: ЗОВ БЕЗМОЛВИЯ
Глава 1. Чернильная карта
Пыль, позолоченная заходящим солнцем, танцевала в струях света, падающих из высокого окна. В этой пыли был ритм – ровное, убаюкивающее поскрипывание пера о пергамент. Для Элиры это был самый привычный звук на свете, звук рождающихся миров на листе бумаги.
Ее мастерская была хаосом, подчинявшимся лишь ей одной. Рулоны карт торчали из керамических сосудов, как свитки древних мудрецов. На полках теснились пузырьки с чернилами всех оттенков: ультрамарин, добытый из дальних морей, киноварь, зелень выжженной меди, и самый дорогой – черный, густой как смоль, приготовленный по ее собственному рецепту. Но самый главный инструмент лежал перед ней на столе, прижатый обломком аметиста.
Это был камень. Ничем не примечательный, серый, шероховатый кусок гранита, привезенный герцогом Ортаном из его новых владений. Задача была проста: нанести на карту точные границы ущелья, которое он намеревался превратить в торговый путь.
Элира провела пальцами по холодной поверхности. Она закрыла глаза, отключив зрение, чтобы лучше чувствовать.
Вот они, первые впечатления.
Глубокий, низкий гул земли. Вкус старого льда на языке и соленый ветер, бивший в скалы тысячи лет. Перед мысленным взором проплывали тени – тяжелые, медленные, как движение тектонических плит. Это была основа, фон.
Она водила пальцем, искала границы. И тогда сквозь древний гул пробилось что-то новое. Острое. Металлическое.
Кровь.
Не старая, не впитавшаяся в камень за века, а свежая, яркая, пахнущая железом и страхом. Запах лошадиного пота и человеческого отчаяния. Слышались приглушенные крики, звон клинков, нестройный топот. И сквозь эту какофонию – четкий, холодный приказ, отданный спокойным, безжалостным голосом.
Элира вздрогнула и отдернула руку, как от огня. Дар, ее проклятый и благословенный дар, всегда показывал ей больше, чем хотелось бы. Она не просто картографировала землю; она читала ее память. И эта память была полна боли.
Она снова окунула перо в чернила и провела на пергаменте изящную, уверенную линию – идеальный контур ущелья. Но рука ее дрогнула, когда она попыталась обозначить южную границу, там, где камень кричал о крови. Линия получилась неровной, с подтеком. Ложь, зафиксированная на бумаге. Герцог хотел знать рельеф, а не историю. Ему не нужно было знать, что его «новые владения» были залиты кровью прежних хозяев.
