Над городом светом багровой луны плавилась ночь. На кровавых облаках колыхалась бесформенная тень. Безглазый призрак порока мягко ступал по кривым улочкам города, покрывая слизью лжи и похоти крыши жилых домов, официальных зданий, карсты пещер в сердцах живущих.
Покровительства ночи ждут и бордели, и вельможи, – эти шулеры и фокусники, разъеденные золотом и коррозией денег, в своих просторных кабинетах возомнившие себя богами бриллиантово-материального мира. Они всегда в выигрыше, играя в «подкидного дурака» с доверчивыми, сминая в пафосе обещаний сомнения в справедливости у пришедших на поклон.
Днём не слышна кошачья поступь тени – охотницы за пороками и удовольствиями. Но ночами следы от её лаковых башмачков ложатся фишками на зелёном сукне казино, и оседают на дно бокалов в тайных притонах тайных услад и кровосмешения. Её шёпот и вкрадчивая поступь вплетаются в звуки приглушённого ночного дыханья; в беспечную музыку нескромного пикапа; в шелест сбрасываемых платьев; в звуки низких измен и пошлого флирта. В роскошном блеске мраморных лестниц и в зеркалах натёртого узорчатого паркета отражается тень реальности в карнавальной маске, фраке или пикейном жилете с алой розой – знаком неугомонного собачьего гона в петлице. Источая манящий аромат афродизиаков влечения, ночная тень щупальцами тёмных глубин опутывает и увлекает зазевавшихся рыбок в самые мрачные углы запретных желаний. А там – розовые кольца страстей, впиваются в тела ослеплённых блеском мишуры и засасывают заплутавших в гибельный омут.
На город падает тьма. И лишь только загораются звёзды – вереницы людей выходят из домов и тонут в пряных коктейлях ночи.
«»
Высокая молчаливая женщина с распущенными черными волосами вошла в пустой дом. Она пришла, чтобы найти исчезнувшего друга. На исчёрканном столе лежала тетрадь. Рядом – фото. На фото дата – день его исчезновения. Она молча развернула дневник. На последней странице тетради чернела запись: «Прости, что оставил тебя одну».
«»
Для неё Вик был просто другом. Для него она была безответной любовью. В эту ночь поражение сердца было сильным. Он узнал её под маской, и бурное течение безумия захлестнуло его. Он душил память о ней и терзался невозвратным, мучился ревностью, был опоен коварным зельем горя и разлуки. Ненормальный, он весь день бродил, не разбирая дороги. Машины обдавали его водой из луж. Трамваи трезвонили, сгоняя его с рельсов. На перекрёстках вслед ему летели проклятья. Он был хорошо одет, но его дорогая одежда завсегдатая раутов и полусвета рвалась, тлела, и свисала грязными лоскутами. Но он ничего не замечал. От горького похмелья у него раскалывалась голова.
