Я всегда считала себя человеком осторожным. Из тех, кто трижды проверяет, закрыта ли дверь, и держит телефон на зарядке при восьмидесяти процентах – «на всякий случай». Я не верила в судьбу, не верила в магнетизм случайных встреч и уж точно не верила, что какой-то мужчина способен перевернуть мою жизнь одним взглядом.
Но тогда появился Иван Лежняков.
Он был не просто мужчиной – он был психологом. Это слово он носил, как одни носят любимое пальто: не напоказ, но так, чтобы его видели. «Я психолог» – и люди, казалось, с облегчением отпускали свои защёлки. Мне же это слово было как звонок тревоги: слишком много доступа внутрь.
Мы познакомились случайно – из той серии случайностей, которые потом по ночам вспоминаешь и думаешь, не придумала ли. Сначала он показался мне неправильным. Слишком внимательным, чтобы не расслабиться. Слишком закрытым, чтобы не забыть насторожиться. И слишком… непредсказуемым. В одну минуту – тёплая улыбка в уголках глаз, в следующую – ровная прохлада, будто кто-то выключил звук.
Мы договорились встретиться. Не «на свидание», не «на консультацию» – просто «сядем и поговорим». Было лето. День тёплый, вязкий, когда воздух пахнет расплавленным асфальтом и липовой пыльцой. У кафе – деревянные лавочки под тентом. Я пришла… поздно. Нет – я нарочно опоздала. Я стояла за углом и считала до шестидесяти – один, два, три – давая себе шанс сбежать. Шла по другой стороне улицы, делая вид, что ищу банкомат. Останавливалась у витрины с платьями, которые никогда бы не надела. Мне было страшно подойти к нему, страшно увидеть, как мои страхи отразятся у него в глазах.
Когда я, наконец, вышла из тени и подошла к лавочке, он уже держал в руке баночку колы – алюминий блестел влажными каплями и шипел, когда он надавливал пальцем на вмятину. Он постукивал ногтем по металлу – ровно и мерно, как метроном. Посмотрел на меня без паузы, без игры.
–
Что же ты так долго? – сказал он спокойно, как факт. – Я уже почти хотел уходить.
Я кивнула и села на край лавочки, как садятся в автобус, который вот-вот тронется. Меня трясло – мелко, как от внезапного холодка, хотя вокруг всё плавилось от жары. Горло сжалось до толщины нитки. Губы сухие, язык не слушается. Я молчала. Очень хотела сказать «извини» или хотя бы «привет», но слова застревали где-то в ключицах и ни одно не доходило до рта.
