– Миш, вынеси мусор, пожалуйста!
Я вздрогнул, и бисеринка выскользнула из пальцев. Она проскакала по столу до самого края, упала на пол и откатилась в угол.
– Почему я? Пусть Настька вынесет. – Я полез под стол, чтобы достать бисеринку.
– Ещё чего! – раздался голос сестры из соседней комнаты. – У меня завтра пробник по литературе. Я готовлюсь.
С недавнего времени бесконечные пробники стали её постоянной отговоркой. И ведь все верят, что Настя действительно сидит за учебниками, а не зависает в соцсетях. А ОГЭ – это что-то самое важное на свете. Уж точно важнее моих бисерных фигурок.
– Михаил, – в приоткрытую дверь просунулась папина голова и блеснула лысиной и очками, – помоги маме.
– Посылать ребёнка на улицу ночью, да ещё после такого урагана! – Рядом с папиной возникла кудрявая сиреневая голова бабы Печки. – Он себе все ноги о сучья переломает.
– Какая ночь! Всего десять вечера. А эти сучья ещё месяц во дворе будут валяться, пока новый дворник не найдётся. А может, и год. Что ж теперь, на улицу не выходить?
Дверь распахнулась под натиском бабушки Тани, генерал-майора в отставке. Её короткие изумрудные волосы напоминали зелёный сигнал светофора.
– А как же люк? – нахмурилась баба Печка.
– А что люк? Его досками прикрыли.
– Да разве их в темноте увидишь? Какие-то хулиганы разбили единственный фонарь.
Я почувствовал, как зажгло щёки.
– И вообще, Мишенька темноты боится. – Баба Печка взмахнула руками.
– Ты из него кого хочешь вырастить? Слабака или настоящего мужчину? В семье Зверевых никто никогда ничего не боялся! – отчеканила бабушка Таня.
Бабушка Таня – самая громкая в семье. Раньше она служила генерал-майором в ракетных войсках. Только на Луну почему-то не летала, я спрашивал. Зато у неё настоящий командный голос, выработанный долгими тренировками на плацу.
В бабушки-Таниной семье все военные или пожарные. В общем, герои. Её дедушка, Михаил Семёныч, был казачьим атаманом, а папа – целым адмиралом. Вот только бабушкин сын – мой папа – не стал продолжать традицию, а просто взял и открыл книжный магазин.
– Да вынесу я ваш мусор, – не выдержал я и дёрнулся, чтобы встать. – Ой! Дурацкий стол!
