Воздух в священной роще был неподвижным, словно сама природа затаила дыхание в ожидании чего-то неотвратимого. На мшистом камне, у подножия самого высокого столба с одноглазым деревянным ликом, лежала связанная девушка не старше пятнадцати-шестнадцати зим. Её светлые, почти белые волосы растрепались по тёмному мху, сливаясь с мертвенной бледностью кожи. Широко раскрытые глаза цвета летнего неба смотрели в хмурую высь. В пальцах, слабо сжатых в последней судороге, застрял жалкий пучок зверобоя, который успела сорвать по дороге, словно надеясь найти в нём спасение.
Над ней стоял молодой мужчина. Его лицо, обрамленное беспорядочными прядями рыжей бороды, было искажено не яростью, а чем-то иным, в широко раскрытых глазах тлела искра безумия. Его грудь тяжело вздымалась, а в могучей, но теперь дрожащей руке был зажат тяжёлый нож, лезвие которого уже успело почернеть от крови.
– Прости… – прохрипел он, но это слово затерялось в ветре, не долетев ни до богов, ни до её ушей.
Нож снова взметнулся, коротко и тускло блеснув в косом свете угасающего дня. Удар был точным. Девушка не вскрикнула – лишь выдохнула, коротко и обречённо, её тело обмякло. Алая струя, тёплая и живая, с силой брызнула на тёмную древесину идола, стекла и впиталась в землю…
Мужчина отшатнулся, и окровавленный нож с глухим стуком упал на влажную землю. И только тогда, глядя на бездыханное тело, на её тонкие пальцы, всё ещё судорожно сжимавшие жалкую травинку зверобоя, до него стало медленно доходить, какое чудовищное и необратимое действо он только что совершил.
Осенний ветер проснулся и зашелестел пожухлой листвой у подножия почерневших от времени и дождей деревянных столбов…
– Куда теперь Хальвдан-купец держит путь? – спросила Вальборг, едва кнарр выбрался из узких берегов Висгард-фьорда в открытое море. Ветер, словно обрадовавшийся простору, с силой ударил в парус, и судно ринулось навстречу седогривым волнам.
Эйнар, её избавитель, племянник владельца корабля, стоял у борта, не оборачиваясь.
– В Бёрге, – бросил он через плечо коротко и сухо.
«Верно, так называется его двор», – с замиранием подумала Вальборг, сжимая в кармане плаща заветный гребешок – память о матери. Она тщательно скрывала своё невежество: где находится Бёрге, велик ли он, богат ли? Невеста, выкупленная из рабства, не должна выказывать излишнего любопытства. Она заставила себя промолчать, хотя душа трепетала от любопытства.
