Глава I
Вокруг керосиновой лампы, что стояла на столе у окна, кружил мотылек.
Из темноты проема приоткрытой форточки в комнату проникала ночная прохлада. Чуть заметно шевелились занавески, где-то далеко были слышны гудки паровозов, и еле уловимо ухало, тяжело вздыхало, огромное тело спящего города.
За столом сидел человек. Страница за страницей он неторопливо переворачивал пожелтевшие листы толстого, подшитого по-старому, уголовного дела. Одна часть его лица была скрыта полосой мрака, другая выделялась серовато-желтым оттенком—свидетельством бессонных ночей. Высокий лоб, гладкие, зачесанные назад, волосы с едва заметным каштановым отливом, аккуратно подстриженная рыжеватая бородка, тонкая по-женски нежная ладонь, подпиравшая щеку, расстегнутый ворот белой сорочки, устало прикрытые веки. На столе, кроме папки с делом лежала коробка дорогих папирос, часы на серебряной цепочке, стояла массивная бронзовая пепельница, полная окурков, и две книги в потертых старых переплетах.
«Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. В нем все поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью —революцией», – шепотом прочитал он.
Вдруг за его спиной качнулась чья-то будто пьяная тень и в тот же миг растворилась, исчезла. Он непроизвольно обернулся, почувствовав присутствие существа, уронившего тень, но темнота в глубине комнаты была пуста.
Он снова повернулся лицом к столу, не глядя открыл коробку и вынул последнюю папиросу, привстав, прикурил от лампы. Сизые змеистые струи дыма поползли в открытый проем форточки.
Стоит кто-то? – подумал он и почувствовал, как по телу пробежала волна тревоги. – Чертовщина какая-то! – стал успокаивать он себя. – Конспиративная квартира, трущобы Петербурга, никто не знает, что он здесь. Дела, как будто были улажены, хотя и складывались не так, как хотелось. Все эти рабочие организации под нашим надзором не приносят должных результатов. При всей основательности замысла не срабатывают, рабочие не понимают Бернштейна – не доросли. Зато настоящие революционеры действуют в стороне, агитируют в свои организации и гуляют на свободе. А что ты ждал – полного доверия? Чушь! Они разоблачили нас раньше, чем мы пытались подчинить их себе. Они успешней переманивают рабочих на свою сторону и это быдло лучше понимает Маркса, нежели Бернштейна. Глупая затея, хотя она и получила одобрение сверху. Мы явно идем не тем путем, надо радикально менять тактику…
