1
Наверное, по-настоящему я испугалась в тот день, когда мы с мамой с трудом подняли папу с пола и усадили обратно на кровать. Нам пришлось позвать соседа – повезло, что Вадимыч был дома, – иначе не справились бы. Когда я пыталась приподнять и поставить на пол папины ступни, меня потрясла их безвольность. Как будто я ворочаю набитые ватой ноги гигантской куклы. Мы чуть не надорвались, поднимая папу: мама и Вадимыч за плечи, я – за ноги.
Папа сел на край кровати, отдышался, лёг на спину и безучастно уставился в потолок. Бородка смотрела туда же. Строптивый клинышек.
Папа не проронил ни слова, будто и не было ничего особенного в его ежедневном ритуале: он забывает, что ноги онемели и ослабели настолько, что больше его не держат, и делает шаг. Пошатывается. Хватается за кровать или столик. Замирает. Садится обратно.
Сегодня вот – не успел сесть. Упал.
Пока мы пытались его поднять, пока я бегала за Вадимычем, пока Яся, оставленная без присмотра на кухне, размазывала по столу картофельное пюре, папа обмочился, лёжа на полу. Мама переодела его в сухое и, думая, что он не видит, закусила губу.
Но папа всё видел. Его бородка подрагивала, и, хотя взгляд был направлен в потолок, я поняла, что он плачет. Он умел плакать так, чтобы слёзы не текли наружу – только внутрь.
– Я вызвала врача, – шёпотом сказала мама, когда мы вышли из комнаты и вернулись на кухню. – Может быть, попрошу поставить уретральный катетер. Чтобы он… пока полежал и не пытался встать.
Мама – медсестра и знает сложные слова вроде «уретральный катетер» и «полинейропатия». Чтобы папе не пришлось вставать в туалет или тянуться за постыдным судном, пока врачи пытаются разобраться, почему он стремительно теряет способность ходить.
2
Я сижу в аэропорту Пулково и держу между ног огромный зелёный бубен.
Я не шучу. Его обод похож на кожуру яблока. Как же называется этот сорт? Антоновка? Нет, антоновка жёлтая. «Гренни смит»! Точно. У «гренни смит» глянцевая ярко-зелёная кожура, точь-в-точь как у этого монстра.
Куда запропастился хозяин бубна?
Яся стоит рядом, опираясь о железное сиденье. Она улыбается шестизубой улыбкой девушке азиатской внешности, и та садится на корточки и воркует на своём птичьем наречии. Яся серьёзно отвечает ей что-то вроде «де-да а-та», и азиатка заразительно хохочет. Кажется, эти двое прекрасно друг друга понимают.
