ВВЕДЕНИЕ
Есть ощущение, которое не кричит. Оно не требует внимания, не захватывает резко, не оглушает, как паническая атака или внезапный ужас. Оно – как фон. Едва уловимое напряжение, к которому так привыкаешь, что начинаешь считать его своим естественным состоянием. Ты просыпаешься с ним, варишь кофе, идёшь на работу, разговариваешь с близкими, улыбаешься – а где-то в животе сжата пружина. Вроде всё спокойно, но внутри тревожит. Это не громкий страх, а тихий – почти невидимый. И именно он проникает в каждый день, в каждое решение, в каждую мысль.
Тревога – это не всегда паника. Она может быть молчаливой. Она может выглядеть как осторожность, как излишняя ответственность, как бесконечный анализ, как постоянное ожидание подвоха. Она может прятаться за словами: «Я просто всё просчитываю заранее» или «Я хочу быть уверенной». Она может маскироваться под заботу о других или стремление к порядку. Но за всем этим – напряжённый контроль, попытка предугадать будущее, попытка защититься от боли, которая, как кажется, вот-вот случится.
Мы боимся не потому, что с нами что-то не так. Мы боимся, потому что когда-то было небезопасно. Потому что были моменты, когда мы теряли, когда нас не слышали, когда было стыдно или одиноко. И тело это запомнило. Ум – тоже. Он теперь берёт на себя роль сторожа, заранее предсказывая опасность там, где её нет. Сердце бьётся чаще от простой просьбы сказать «нет», руки дрожат перед разговором с начальником, ты репетируешь диалог перед встречей, вчитываешься в чужое сообщение, ища в нём намёк на неприязнь. Всё это – формы одной и той же тревоги. И чем дольше она с нами, тем больше мы перестаём её замечать. Мы просто живём с ней. Мы называем её «характером», «особенностью», «чуткостью», «ранимостью». Но в глубине – это страх.
Есть женщина, которую я встречал на консультации. Её звали Лена. Она пришла с запросом научиться говорить «нет». Но за этим, как оказалось, была целая история. В детстве её часто оставляли одну. Не потому что не любили – просто родители были заняты, уставшие, без ресурса. Она рано научилась сама себе готовить, сама себе завязывать шнурки, сама себе объяснять, почему подруга перестала с ней дружить. Она была «удобным» ребёнком. Тихим. Послушным. Незаметным. Чтобы никому не мешать. Чтобы не вызывать гнев. Чтобы не услышать: «Ну сколько можно». И тогда же зародился страх: если я доставлю неудобство – меня отвергнут. И с этим страхом она жила всю жизнь. В школе – старалась быть «правильной». В университете – не спорила с преподавателями. В отношениях – соглашалась на неудобное. На работе – брала чужие смены. Потому что тревога была сильнее желания. Потому что тревога шептала: «Если ты скажешь, что тебе не нравится – они уйдут».
