– Саш, когда рожать? А сама или кесарево? Если что-то надо будет докупить, оставишь список, мы с Егором купим.
Подруга тараторит, пока я растягиваюсь. Глубоко дышу, это помогает сдерживать волнение.
– Врач говорит, что стандартные девять месяцев я не выхожу. Живот и так уже, как тыква. Хорошо, если еще недели две прохожу и будем планово рожать. – Медленно и уверенно ей рассказываю, чтобы успокоить. Сама принимаю упрощенную позу лотоса.
– Готова?
– К этому можно быть готовой, Онеж? – Усмехаюсь. Можно ли быть готовой к тому, чего никогда в жизни не испытывал.
– Саш… я не знаю… хотела просто предупредить тебя…
– О чем? – Делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание.
– Егор на днях говорил с Юрой… Он возвращается.
Шумно выдыхаю. Темп сбиваюсь.
Возвращается…
– Мне все равно, – натягиваю улыбку, фокусируюсь на одной точке, пытаюсь вернуться в дзен. – Это в прошлом.
– Но он увидит тебя с животом. Где-то вы да встретитесь.
– У каждого из нас уже своя жизнь. Мне есть, о ком думать. Он никогда не хотел детей, поэтому сам будет держаться от меня подальше. Вы же ничего ему не говорили, я надеюсь?
– Нет, как ты и просила.
Тренировка заканчивается, но вместо чувства релакса, тревога. Распространяет свои корни везде. Сердце бьется чаще, в голове поднимается ворох мыслей и воспоминаний.
– Саша, давай мы тебя подвезем? – Ее муж совершенно не случайно владелец зала, куда мы ходим.
– Если по пути, то не откажусь.
Онежу с Егором друг к другу подтолкнула я. Поэтому вдвойне приятно, что они вместе, и я с ним не прогадала. Был бы у Егора брат, я бы приватизировала его.
Для своей беременной жены и ее беременной подружки, то есть меня, в своем тренажерном клубе открыл кружок по «интересам». По беременным интересам. Выделил зал, нашел инструктора, и наша компания из двух беременных женщин, быстро выросла до двенадцати.
– Доставка арбузов, – отшучиваюсь, когда захожу за Онежей в кабинет к ее мужу.
– Привет, любимая, – Егор обнимает жену, гладит живот через тонкую футболку. Что-то там бормочет через пупок. Пока нежничают, я сажусь в кресло возле огромного фикуса.
У Онежи на четвертом месяце аккуратный животик. Красивый. А я начинаю верить Мюнхгаузену. У оленей в голове росло вишневое дерево, у меня в животе растет тыква, посаженная прокурором. Точнее, три тыквы, от которых я скоро лопну.
