Искатель. Река Жане и танец пыли

Эпиграф: «Река Жане течёт не к морю,а к самому себе. И каждый,кто приходит сюда, находит на её берегах то,что ищет его душа».

Тишина в долине реки Жане в ранний час – явление особенное. Это не просто отсутствие звуков, а плотная, звенящая субстанция, наполненная шепотом листьев, отдаленным гулом водопада и памятью камней. Я вышел к кафе «Афродита», зная, что оно заперто. Деревянные ставни были закрыты, столики под навесами пусты. Это место – последний форпост условной цивилизации, за которым начинается царство троп, дольменов и мифов.

Название кафе дано по соседним купальням – природным каменным чашам в русле реки. Одна – Аполлона, бога света и искусств, другая – Афродиты, богини красоты и любви. Местное поверье гласит, что омовение в них дарует омоложение и благосклонность высших сил. Я не стал ждать милости от богов и воспользовался утренним безлюдьем, чтобы совершить ритуал в одиночестве.

Вода в источнике была ледяной, обжигающей, с отчетливым привкусом кремния и талой горной воды. Сделав несколько жадных глотков, я разделся и шагнул в купальню Афродиты. Мурашки пробежали по коже, дыхание перехватило, а потом тело наполнилось странной, щекочущей энергией. Повторив процедуру в чаше Аполлона, я почувствовал себя заново рожденным – мокрым, дрожащим, но невероятно чистым и легким.

Сама река Жане – это не просто водная артерия. Это 15-километровый путь сквозь время, глубокая складка в земле, хранящая следы дольменной культуры и средневековых адыгских курганов. Ее ширина редко превышает три метра, дно каменистое, а вода всегда прохладная и прозрачная.

Я двинулся на юг, вдоль правого берега. В отличие от заросшего левого, он напоминал сводчатый зал древнего храма. Величественные буки, словно могучие колонны, упирались вершинами в начинающее светлеть небо. Их стволы, покрытые мхом, хранили вековую прохладу. Я шел, и мои шаги глухо отдавались в этом природном святилище, не смея нарушить его величественный покой. Навстречу изредка попадались люди – такие же ранние птахи, с рюкзаками и особенным, искательским блеском в глазах. Я знал, что к вечеру тропа превратится в оживленный тракт с лавками, где торгуют всем – от травяных сборов до воздуха Кавказа в запаянных баночках. Но сейчас царила первозданная чистота утра.