1
Длинная, до беспредела, дорога. За Уральский Камень в Сибирь, как тоненькая артерия по телу Руси, вьется она среди гор и бескрайней тайги. Ночь, мороз, хрустит под полозьями снег, уставший от тяжелых мыслей, князь Василий Шорин погрузился в сон.
Апрель 1603 года, Москва. Праздник Пасхи. Желанный всеми православными, сколько по причине воскресения Иисуса Христа, столько же в связи с окончанием Великого поста. На Москве, не переставая, уже который день звонят колокола. Кругом полно народу. Шорин с утра поздравил Годунова, подарив расписанные пасхальные яйца и получив взамен почти такие же из царских рук, теперь катил вдоль Яузы, наблюдая за праздничной толпой.
Неожиданно его взор выделил среди гуляющей толпы группу иноземцев. Молодая смуглая красавица, ликом и одеждами похожая на азиатскую принцессу, шествовала под охраной татарских казаков в сопровождении молодого сибирца.
Молодого сибирца он узнал сразу, так как даже общался с ним в приказе. То был сын сибирского остяцкого князя Игичея, прибывший в Москву с целью принести шерть и креститься в православной вере.
– А кто же с ним? Что за красавица? Почему я не знаю? – ломал голову Шорин.
– Ну-ка, дружок, придержи буланого, – произнес князь, хлопнув ямщика по плечу.
– Эй, – схватил он за шиворот пробегающего мимо хлопца, – подскажи, кто такая рядом с сибирцем.
– А это мамка его, – произнес хлопец и от души рассмеялся, – я в Соборной церкви слыхал, что крестили перед Пасхой сибирцев, мамку и сына, сейчас их Нюркой и Петром кличут.
– Как я сразу не догадался, знал же, что он с молодой женой Игичея прибыл. Хороша мамка! Вот только младше сынишки будет. Ну, княжна! Такую стать лебединую на Москве редко увидишь. Если память мне не изменяет, она из Самарканда и род у нее из Барласов. Потомок самого Тамерлана. А ведь сегодня Пасха! – пробормотал князь и решительно спрыгнул с саней.
Под веселые взгляды и шутки гуляющих, Шорин направился к сибирцам. Те остановились и с беспокойством смотрели на приближающегося князя. Татарские воины окружили своих господ и без особой враждебности тоже наблюдали за происходящим.
– Христос воскрес! – с поклоном произнес Шорин.
– Воистину воскрес! – с грацией, присущей только южанкам, поклонилась сибирская княгиня.
– Воистину воскрес! – страшно ломая русский язык, произнес молодой остяк.
