– Откуда у тебя руки растут? – воскликнула Алекс, перед этим опрокинув банку с манкой. Вот поэтому я любила готовить одна, когда никто мне не может помешать. – Мама, ты только посмотри, Зала́ переводит продукты!
– Я вычту это из ее карманных денег, – сказала тетя, накрасив яркой красной помадой губы.
– Ничего я не перевожу! Это Саша задела банку, – не стала я отмалчиваться.
– Алекс, она тебя не уважает, – появился с другой стороны от меня ее брат-близнец Кирилл и, заметив горку мелкой крупы, опрокинул еще одну банку, теперь уже с гречкой. С гадкой улыбкой ляпнул сверху ладонью и все перемешал. – Мама, я ничего не хочу сказать, но это полнейшее безобразие.
Собрался вытереть о мою футболку руку, но я ее вовремя оттолкнула. Двоюродный брат не стушевался, посыпал прилипшие к ладони крупинки мне на волосы и отправился за стол, где уже был накрыт завтрак.
– Зала́, кофе!
Какой же невыносимый! Вся семейка Бужевых не сказала бы что примерная, но Кирилл доставал меня больше остальных. Ничего, скоро будут известны результаты курсовых, вот он удивится своему не самому высокому баллу. Такой вот я себе сделала подарок на день рождения, написала ее недостаточно хорошо, даже, я бы сказала, отвратительно плохо. А нечего было мне в кровать лягушек подбрасывать.
– Что вы за беспорядок устроили? – вошел в кухню пузатый муж тети, в то время как я начала отряхивать волосы и футболку, в которой собиралась сегодня идти в университет. – Зарина, мы не миллионеры, чтобы на тебя продукты тратить.
– Это Саша с Кириллом. Тетя, вы же были здесь, видели.
– Лгунья! – оскорбилась Алекс.
– В кого ты такая неблагодарная? – с укором посмотрела на меня мамина сестра. – Мы тебя растили как родную дочь, в приют не отдали, хотя следовало бы, выходили, образование дали, на ноги поставили.
– Вся в мать-гуляку. Говорил я тебе, дорогая, что не нужно брать девочку с такими генами, она только позор для семьи. Сначала крупы, потом что?
– Не знаю, ой не знаю, – покачала головой тетя.
– Это Саша с Кириллом, я ничего не рассыпала, – повторила я упрямо, не собираясь принимать вину на себя, хотя смысла от моего упорства все равно не было, меня никогда не слышали. Им только дай повод, обвинят и не подавятся. – И вообще, все это можно перебрать и обратно в банки засыпать, столешница была чистой.
