Был поздний вечер, а может, уже раннее утро – время потеряло смысл после трёх бокалов вина, двух танцев с незнакомцами и одного неудачного поцелуя в подворотне. Лиза стояла под вывеской заброшенного кинотеатра, дрожа от холода и смутного разочарования. Её туфли на шпильке увязали в луже, чулки порвались, а телефон разрядился в самый неподходящий момент.
– Чёрт… – прошептала она, обнимая себя за плечи. Дождь усилился, превратив город в мокрую акварельную картину. Огни фонарей расплывались, отражаясь в лужах, как осколки звёзд.
И тут – фары. Медленно подкативший «Мерседес» с затемнёнными стёклами. Машина остановилась рядом. Окно со стороны водителя опустилось беззвучно, как занавес в театре перед финальной сценой.
– Вам помочь? – голос был низкий, чуть хрипловатый, с лёгким акцентом – возможно, южный, или просто усталый. Она не могла понять.
Лиза колебалась. Правила безопасности, фильмы ужасов, истории подруг… Но холод, усталость и странное томление внутри перевесили.
– Да, – ответила она, открывая заднюю дверь. – До центра. Улица Гоголя, дом 17.
Она села, закутавшись в своё пальто, и только тогда подняла глаза на водителя.
Он повернулся.
И мир замер.
Чёрные волосы, слегка влажные от дождя, падали на лоб. Глаза – тёмные, почти без белков, с тяжёлыми веками. Нос с горбинкой, будто вырезанный из дерева старым мастером. Губы – полные, но не мягкие, с выражением постоянного скепсиса. На шее – тонкая серебряная цепочка, исчезающая под воротником рубашки. Руки на руле – сильные, с заметными венами, пальцы длинные, как у пианиста.
– Пристегнитесь, – сказал он, не отводя взгляда.
Она щёлкнула ремнём. Машина тронулась.
– Я Марк, – произнёс он спустя минуту, глядя в зеркало.
– Лиза.
– Красивое имя. Подходит вам.
Она улыбнулась, чувствуя, как по спине пробежал лёгкий озноб – не от холода.
– Вы всегда так говорите пассажирам?
– Только тем, кто садится ко мне в такую погоду без телефона, с порванными чулками и взглядом… потерянным.
Она покраснела.
– А вы всегда так… пристально смотрите?
– Только когда вижу женщину, которая не знает, чего хочет, но очень хочет этого.
Она засмеялась – нервно, но искренне.
– Вы философ-таксист?
– Нет. Просто человек, который слишком долго ждал кого-то вроде вас.
