Иванушка Зорькин, ласково прозванный в народе добрым домовым, был не просто хранителем домашнего очага в тихом селе Красногорск, а подлинным волшебником быта. Был он в ладу1 с печкой, что согревала его долгими зимними вечерами, и чаем, настоянным на малине из собственноручно собранных ягод. В избе2 его всегда царили невидимый дух чистоты, порядок, а воздух манил ароматом свежеиспечённого хлеба и душистых трав с крохотного огорода. Но Иванушка был не только домовым, но и сказочником от Бога. Каждый вечер в компании теней да домовых поменьше он плёл дивные истории о том, как важно беречь каждый уголок родного дома, словно он самое сердце мира.
Как-то вздумалось Иванушке навестить старого друга – лешего Василия Петровича Болотова. Знал он, что дом Василия – в самой глуши, там, где деревья веками сплелись кронами, а трава высока. Собрал Иванушка свой волшебный сундучок, где хранились диковинки всякие: от серебряной ложки до зеркальца с отражением звёзд. Путь предстоял неблизкий, полный лесных тайн, но Иванушка шагал с решимостью в сердце. Весело напевал он старинные песенки, любуясь, как светлячки в траве рассыпают бриллианты, как птицы перекликаются в зелёных хоромах леса.
И вдруг – странный гул. Будто ковёр-самолёт, неслась на него метла3, посвистывая и грохоча. Не успел домовой и глазом моргнуть, как метла ударила его в спину с такой силой, что мир перевернулся. Очнулся Иванушка в кромешной тьме. Лес стоял неприступной стеной, звёзды мерцали призрачным светом где-то далеко. Оглянулся – ни тропинки знакомой, ни травинки, милой сердцу.
– Эй, кто тут бродит? – прозвучал голос из темноты.
Иванушка обернулся и увидел Василия Петровича Болотова. Леший вышел из-за могучего дуба, и зелёные глаза его блеснули, как два изумруда, а в волосах застряли веточки можжевельника.
– Иванушка, старина, это ты? Какими судьбами? – удивился лесной хозяин.
– Странно. Я не помню, как я здесь очутился… – прошептал домовой, и слёзы обиды заблестели на глазах. – Эта метла… эта метла… она меня выгнала! – закончил он с горечью4.
Василий Петрович нахмурился, его брови сошлись в одну сердитую линию. Он задумчиво посмотрел на метлу, валявшуюся неподалёку, и проворчал:
– Ах, эта старая карга, бабка Марья, что живёт на краю леса! Опять за старое взялась. Не любит она чужаков, особенно домовых. А метла – её верный страж. Кого невзлюбит, того и прогонит вон.
