Утро в Сызрани начиналось здесь – у ларька «Союзпечать» на углу улицы Карла Маркса. Семь часов. Артём уже расставил свежие газеты: «Известия» аккуратно слева, «Комсомольская правда» – справа, сверху придавил камешком, чтобы ветер не унёс. На полках – журналы: «Огонёк» с улыбающейся парой на обложке, сатирический «Крокодил», детский «Мурзилка» с выцветшими от солнца краями. Рядом – почтовые марки в прозрачных папках, альбомы с филателистическими коллекциями, ручки, карандаши, школьные тетради в клетку.
Ларёк пах бумагой, свежей типографской краской и чем-то ещё – тем, что невозможно назвать. Возможно, это был запах доверия. Артём знал каждого: пенсионерка Анна Петровна приходила ровно в 8:15 за «Огоньком», потому что «там печатают рецепты борща, как у моей мамы». Школьник Саша, краснея, покупал марки серии «60 лет Союзпечати» – собирал для одноклассницы, которая уехала в Тольятти. А в обед прибегала библиотекарша Людмила Ивановна – за свежим номером «Литературной газеты» и блокнотом в кожаном переплёте.
– Артёмка, дай-ка «Новый мир», – говорила она, протягивая монеты. – Там рассказ премьерный.
– Уже отложен, Людмила Ивановна, – улыбался он, доставая журнал из-под прилавка. – С первой полосы.
Для Артёма ларёк был не магазином. Это был храм. Каждая книга – священный текст, каждый покупатель – прихожанин. Он помнил, кому нравятся детективы Агаты Кристи, кто ждёт новый выпуск «За рулём», кто стесняется спросить сборник стихов Маяковского. Здесь не было «клиентов» – только люди, пришедшие за чем-то большим, чем бумага и чернила.
К полудню ларёк заполнялся: студенты листали глянцевые журналы, бабушки спорили о сюжетах в «Крокодиле», дети тыкали пальцами в марки с космонавтами. Артём не торопил, не подталкивал к кассе. Он рассказывал, почему этот сборник стихов лучше того, как в прошлом году вышла эта серия марок, где найти продолжение романа. Иногда, если видел, что человек колеблется, клал в пакет ещё и закладку – самодельную, из цветной бумаги, с вырезанным ножницами солнцем.
К вечеру, когда солнце косыми лучами било в стекло ларька, он вытирал пыль с полок, считал выручку и думал: «Если бы все издательства работали так – знали бы читателя, ценили бы каждую книгу, – мир был бы чуточку добрее».
