Ни облачка. В диковину здесь тучи.
Всё время солнце над пустыней сей.
Измученной походкой с горной кручи
Спускался долгожданный Моисей.
Зашевелился стан. Сбредаться стали.
От мала до велика ко столбу.
Ведь тридцать дней его евреи ждали.
Кляня свою бродячую судьбу.
"Зачем надолго так ты нас покинул?", -
Взроптали, возопили на него.
А он спокойно взором всех окинул,
И начал речь от Бога Своего.
– Две новости принес я вам, евреи.
Одна хорошая. Вторая – «никуда».
Все закричали: «Не тяни. Давай скорее».
– Начну с хорошей новости тогда.
Задач своих не забывал ни на мгновение.
И так, и эдак Бога убеждал.
В конце Создатель потерял терпение.
И упрощенные нам заповеди дал.
Нет убедительней меня на белом свете.
Намучился я, Бог меня прости.
В итоге вот что, – заповеди эти
Случилось сократить до десяти.
Толпа возрадовалась. Новость – просто манна.
И Моисея бросились качать.
«Но ведь вторая новость – негуманна», -
Он только и успел им прокричать.
– Ах да, совсем про это мы забыли.
Такая радость обласкала изнутри.
Посланца снова на трибуну водрузили.
Дыханье затаили: «Говори».
– Я рвался словно лев, попавший в сети.
В стихах лишь были мои пламенные речи.
Хулил, нахваливал я Заповеди эти.
Но вот что душит и оттягивает плечи.
Печали нет конца теперь навеки.
Скорбим отныне, жены и мужи.
Безрадостными будут человеки.
Бессладостными станут кутежи.
Убрал «не пьянствуй», «не кури» и «не злодействуй».
Сочли, что это не грехи, а просто – шалость.
Исчезли «не соври», «не фарисействуй».
Но «не прелюбодействуй», таки осталась!
Безмолвие окутало пустыню.
Как облажался! Как на важном он промазал!
Народ подвергся скорби и унынью.
И кто-то слово изобрел – «шлемазл».
Расслабленной походкой, выпил малость,
Что в увольнении солдату дозволительно.
Туда, где его рота размещалась,
Шёл Долбоносов. Стойко, но медлительно.
Солдат Лейб-Гвардии Московского полка,
Караульной роты номер пять.
Что надобно ещё для мужика?
О чём мог бывший лапотник мечтать?
И вот идет по площади Сенатской,
Не забывая о родных сибирских далях.
Исполнен горделивостью солдатской.
В мечтах о подвигах, об орденах, медалях.
Откуда ни возьмись каретный марш.
Вон караул, в таких делах необходимый.
Наш Долбоносов весь напрягся аж.
Неужто царь? Ну точно – он родимый.
Толпа зевак теснит со всех сторон.
Но нарушая караульные запреты,
Весь ощетинился. С гранатой видно он.
