Цикличность.
Всё повторится вновь.
Глава 1: Тень на маршруте
Октябрь, ледяными губами, целовал город в обветшалые щёки: кирпичные фасады домов поблёкли, вывески магазинов вымылись дождями, а мостовые устилал ковёр из жёлто-красной листвы, следы увядающей осени. Воздух, пропитанный запахом мокрого камня и дымящихся крыш, застывал в лёгких колючей изморозью. На углу Садовой и Третьей примостился заброшенный фонтан – чаша, заполненная мокрыми газетами и пустыми бутылками, а над ней, на постаменте, застыла бронзовая девушка с разбитым кувшином, навечно замершая в немом крике. Вода давно не лилась из её рук, но по утрам, когда туман обволакивал площадь, казалось, будто она плачет.
Он стоял в тени киоска «Союзпечати», давно закрытого ржавым замком. Пальто цвета мокрого асфальта сливалось с граффити на стене – чёрный силуэт, раскинувший руки в немом призыве. В кармане жгло: засохший стебель герани, обёрнутый в страницу из школьной тетради. «12 марта…» – прошелестели губы, когда стрелка часов дрогнула, замерла на 18:17.
На остановке «Парковая» ни души – лишь ветер гонял по асфальту конфетный фантик, застрявший в трещине ещё летом. Автобус №17 по маршруту «Кладбище – Площадь Свободы», прозванный местными «Призраком», вынырнул из-за поворота, фарами вырезая в сумерках жёлтые глаза. Двери захлопали, как костяные челюсти. Она вышла третьей – замшевые ботинки, плащ цвета ржавчины, шпилька с чёрной жемчужиной в волосах. Новая шпилька. Он запомнил каждую её вещь: коричневые перчатки с протертыми пальцами, бардовый шарф, который она завязывала особым узлом, даже стёртый каблук на левом ботинке. Фотоаппарат «Зенит-Е» с треснувшим объективом вздрогнул у его глаза. Щёлк. Вспышка не сработала – никогда не срабатывала.
– Тридцатое октября… – шёпот осел инеем на воротнике.
Она двинулась к Центральному рынку, где осень разложила свой базар. Торговцы, закутанные в плащи, похожие на крылья летучих мышей, выкрикивали цены, словно заклинания:
– Груши! Сладкие, ароматные!
– Яблоки антоновка! Последний ящик перед зимней спячкой!
Воздух гудел от запахов: жареные каштаны, корица, яблоки и подгнивающие тыквы. У лотка с сухофруктами она замедлила шаг. Продавец, мужик с лицом, изрезанным морщинами глубже, чем кора старых дубов, протянул ей гранат с трещиной:
