Недосказанность

Утро началось с того, что Алиса не смогла встать.

Не потому, что устала. Не потому, что лень. Не потому, что заболела.

А потому что её тело отказалось слушаться.

Словно кто-то внутри шепнул: «Хватит. Достаточно. Больше нельзя».

Она лежала на спине, уставившись в потолок – белый, ровный, без единой трещины. Как её жизнь.

Снаружи – идеально.

Внутри – пустота, гудящая, как ветер в заброшенном доме.

Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Ладони вспотели. Воздух стал густым, как кисель. Она пыталась вдохнуть – и не могла.

Паническая атака.

Слово, которое она вычитала в интернете три месяца назад, когда впервые почувствовала, как земля уходит из-под ног в супермаркете. Тогда она списала это на голод. На усталость. На «переработала».

Сегодня списать было не на что.

– Алис? Ты проснулась? – донёсся голос Максима из кухни. Спокойный. Привычный. Безмятежный.

Она открыла рот, чтобы ответить – и не смогла.

Голос застрял где-то в горле, как кусок ваты.

Она попыталась сесть – мышцы не откликнулись.

Тело стало чужим. Тяжёлым. Бесчувственным.

– Алис? – теперь громче. Шаги в коридоре.

Дверь спальни приоткрылась.

– Я… сейчас, – выдавила она, с трудом поворачивая голову.

Её голос прозвучал хрипло, неестественно.

Максим замер в дверях, в пижамных штанах и футболке с логотипом стартапа, в котором работал. Он смотрел на неё с лёгким недоумением – не тревогой, нет. Просто: «Опять что-то не так?»

– Ты больна? – спросил он, подходя ближе.

– Нет. Просто… устала. Переспала. Сейчас встану.

Она улыбнулась.

Автоматически.

Как улыбалась всегда: на совещаниях, когда её перебивали; на семейных ужинах, когда свекровь критиковала её стиль; в постели, когда не хотелось, но «надо»; в зеркале, когда ненавидела своё отражение.

Улыбка – её маска. Её броня. Её тюрьма.

Максим кивнул, не вникая.

– Хорошо. Кофе сделаю. Ты же на девять к клиенту?

– Да, – прошептала она.

– Тогда поторопись.

Он вышел.

Дверь закрылась.

И Алиса снова осталась одна – с паникой, с сердцем, бьющимся в висках, с телом, которое не слушалось, с мыслью, которая крутилась, как игла в проигрывателе:

«Я не могу. Я не могу. Я не могу».

Но она встала.

Потому что должна.

Потому что завтра – презентация квартального отчёта.

Потому что вчера обещала маме позвонить.