Элиза всегда знала, что хочет понимать людей. Не просто видеть их, а понимать. Раскрывать слои лжи, масок, страхов, чтобы добраться до самой сути – до той хрупкой, часто скрытой правды, что определяет нас. Именно поэтому она поступила на факультет психологии. Мир человеческой души казался ей бесконечным лабиринтом, в котором она мечтала найти выход – или, по крайней мере, карту.
Первые годы учебы были наполнены жадным поглощением знаний. Теории Фрейда, Юнга, Адлера – они складывались в ее сознании в стройную, хотя и сложную, картину. Она впитывала информацию, делала пометки, спорила с однокурсниками, но иногда ей казалось, что чего-то не хватает. Какой-то живой, реальной составляющей. Книги давали ей теорию, но реальные люди, с их непредсказуемостью, казались ей загадкой, которую не всегда можно разгадать с помощью формул.
Ее подруга, София, всегда была полной противоположностью. Земная, практичная, скептически настроенная к любым метафизическим рассуждениям. “Элиза, ты слишком много думаешь,” – часто говорила София, качая головой. – “Мир проще, чем тебе кажется. Люди делают то, что им выгодно. Все.”
Элиза улыбалась. Она знала, что София права, отчасти. Но ее душа тянулась к чему-то большему. К тому, что скрывалось за очевидным.
Именно этот поиск и привел ее на ту выставку. Она искала не столько искусство, сколько вдохновение. Что-то, что могло бы пролить свет на ее исследования, что-то, что заставило бы ее иначе взглянуть на мир. Она и не подозревала, что нашла нечто гораздо более опасное.
Когда она впервые увидела Дэмиана, это было похоже на внезапное озарение. Он стоял в центре зала, окруженный вниманием, и казался живым воплощением той самой “магии”, о которой она так часто думала. Его голос, его жесты, его взгляд – все в нем было пропитано уверенностью и какой-то необъяснимой притягательностью.
“Она видит тебя. Или точнее, она позволяет тебе видеть ее.” – его слова, произнесенные у картины “Эхо безмолвия”, заставили ее сердце учащенно биться. Он говорил о картине, но в его интонации слышалось обращение к ней. Он видел ее. Он чувствовал ее.
Он представился, его рука коснулась ее. Это было мимолетное прикосновение, но оно оставило след, будто легкий электрический разряд. Он говорил о своем искусстве, о его способности менять людей, раскрывать их истинную сущность. И в его словах, казалось, была зашифрована какая-то тайная формула. Формула, которая должна была открыть и ее.
