Старая, местами ржавая «буханка» стояла у обочины разбитой грунтовки на въезде в поселок. Метрах в десяти далее дорога разветвлялась: направо, петляя, исчезала в поросших невысокой травой болотистых пустошах, налево сворачивала к обшарпанному зданию сельского клуба и уходила вглубь поселения. Окружающий пейзаж навевал всеобъемлющую русскую тоску, а промозглый ветер намекал принять горячительное народное средство от хандры и простуды. У машины стояли трое – молодые мужчины и девушка. Худой невысокий парень с острыми чертами лица нервно ходил из стороны в сторону, то и дело поглядывая на часы.
– Алекс, ну где наш помощничек?! Натура уходит, через четыре часа сядет солнце, и мы, считай, день просрали! – выругался он и сплюнул в придорожную канаву.
– Дэвид, остынь, я звонила пять минут назад, он уже сворачивал с шоссе, должен вот-вот подъехать, – ответила девушка, убирая с лица взлохмаченные ветром темные волосы.
– Чего он с нами-то не поехал? – спросил третий спутник, крупный рыжеволосый мужчина с веселыми глазами.
– Потому что режиссер и продюсер могут трястись двести километров в раздолбанной колымаге, а чувствительная задница ассистента оператора передвигается только на личном пикапе, – сквозь зубы процедила брюнетка. – И да, я отказалась оплачивать ему топливо, но Дэну очень хочется похвастаться новым внедорожником.
– Дорога совсем хреновая? – поинтересовался здоровяк, глядя на глубокую колею, теряющуюся в унылом пейзаже торфяных болот.
– Скоро узнаем, – ответил тот, кого назвали Дэвидом, – мы с Саньком пару месяцев назад тут катались, локейшн смотрели. Сели в какой-то луже, до ближайшей деревни двадцать вёрст, она все свои версачи ухерачила в грязи, пока машину толкала. Благо местные проезжали на уазике, вытянули.
– Не называй меня Саньком, сколько можно просить?! – возмутилась девушка. – А то представительские расходы урежу!
– Простите великодушно, Александра Игоревна, наш единственный и неповторимый исполнительный продюсер. – Дэвид с трудом сдерживался, чтобы не заржать. – Боюсь, я не могу так опрометчиво рисковать, а то лишусь… Что там положено режиссеру шедевра? Кажется, «Хеннесси» и трюфели?
