Снег очень спешил, словно у него был план замести землю ровно за два часа. Колючие снежинки жалили и по форме больше напоминали осколки стекла – от их нарядного бального кружева не осталось и следа.
Марк поежился, втягивая голову поближе к плечам, и поправил съехавший на затылок капюшон. Белая меховая оторочка защекотала лицо. В ночной тишине слышался только скрип снега под подошвами сапог и редкий мерный звук проезжающих по дороге машин.
Ночь прорезал свет фар, выхватывая из тьмы скользкое дорожное полотно, бело-серые сугробы, редкий лесок частного сектора и одинокого путника, идущего по обочине. В этой части города вдоль дороги не было уличных фонарей, если не считать таковыми редкие мигающие желтым «глазом» светофоры.
Марк подул на озябшие руки и спрятал их в карманы куртки. Надо же было забыть дома перчатки в такую холодрыжину! В правом кармане почему-то было гораздо теплее, чем в левом. В холодную ладонь скользнул плоский предмет круглой формы. Марк недоуменно ощупал его и вынул из кармана.
Это было складное зеркальце. Маленькое, около семи сантиметров в диаметре, «одетое» в металлический корпус. На крышечке был рисунок в виде стеблей и листьев, идущих по спирали от края к центру. Чеканка или гравировка. Марк не особо в этом разбирался. Удивительно было другое. По всем законам здравого смысла металлическое зеркало не должно было быть настолько теплым в такую холодную погоду. Хотя, может, просто нагрелось от его, Марка, тела. Уютно устроилось в кармане пуховика и сохранило для своего нового хозяина немного тепла. Парень вновь убрал зеркальце в карман, пока оно не остыло. Хотя не было похоже, что его температура упала хоть на градус.
Странная на самом деле была история с этим зеркалом. Его подарила Марку совершенно незнакомая бабуля. Ранним утром, когда он спешил на учебу, то решил сократить путь через какую-то пустынную улочку. Здесь было тихо, безлюдно, мерцал дрожащим бледным светом одинокий уличный фонарь. По обоим краям улицы тесно жались друг к другу старые деревянные дома. Краска на них потемнела, облупилась и стала одинаково серой. Деревца тоже были какие-то чахлые, кривые и невысокие, словно росли не в городе, а на болоте. Без листвы их облик казался еще более удручающим и жалким.
А потом Марк увидел бабулю. Старушка ползала на четвереньках прямо посреди дороги, охая и приговаривая:
