Талгат. Вторая жена

Глава1.

И снова загорается рассвет. И снова с мыслями о той, которая вырвала душу. А ведь ему казалось, что у него ее нет.

Талгат с бабушкой Кабисой жили в своем доме, но туда перебрался ее младший сын Фахад Ильясов – человек, чье имя в семье произносили шепотом, с дрожью в голосе. В мусульманских семьях осиротевших детей забирают родственники, но иногда милосердие – лишь ширма для жестокости. И Талгат все чаще думал, что лучше бы ему оказаться в детском доме подальше от этих стен, пропитанных страхом.

Фахад Ильясов был жесток не только к Талгату. Его собственные дети – Айдар и Лейла жили в постоянном страхе перед отцом. Малейшая провинность – не выученный урок, разбитая чашка, не вовремя поданный чай – и тяжелая рука Фахада обрушивалась на них.

Фахад Ильясов ненавидел слабость. В его мире не было места ни жалости, ни состраданию – только сила. Только власть. И его собственные дети стали для него живым оскорблением.

С самого рождения Лейлы Фахад смотрел на дочь с отвращением.

– Еще одна пасть, которую кормить, – бросал он, когда Зухра прижимала к груди новорожденную девочку.

Лейла росла тихой и пугливой, но с годами в ее глазах начал просыпаться огонь – тот самый, который так бесил Фахада. Он не мог смириться с тем, что девочка осмеливается смотреть на него прямо, что в ее молчании читается вызов. Однажды Фахад прохрипел дочери:

– Скоро ты подрастешь и я тебя отдам замуж за нужного мне человека, – он схватил ее за волосы. – Твое место – на кухне и у постели мужа!

Айдара Фахад ненавидел еще больше. Мальчик родился слабым – врачи говорили о врожденном пороке сердца, о том, что ему нельзя перенапрягаться, что он никогда не будет таким крепким, как другие дети. Для Фахада это был стыд. Позор. Его сын инвалид.

– Ты даже мужчиной не можешь быть! – орал он, когда Айдар не мог поднять тяжелый мешок или перебежать быстро двор. – Ты – червь!

Он заставлял сына делать то, что ему не под силу – таскать ведра с водой, часами стоять на коленях во дворе, если тот «недостаточно быстро» выполнял приказы. Он смеялся над сыном, когда тот синел от одышки.

Айдар не плакал. Он стискивал зубы. Но в его душе копилась ненависть.

Бабушка Кабиса, слабая и больная, не могла заступиться. Она сама была бесправной в своем доме. Фахад считал, что старуха даром ест хлеб, и не раз при детях говорил, что «пора бы ей на кладбище». Но больше всего ненависти доставалось Талгату. Мальчик был живым укором, напоминающим о том, что Фахад украл.