СЕГОДНЯ КУШАЕМ С ИВАНОВЫМИ! УЖИН В СЕМЬ, ЖДЕМ-ЖДЕМ-ЖДЕМ!!!
Строка эмотиконов в виде фейерверка и цветов.
Стас убрал телефон в карман и потянулся за картонной коробкой с елочными игрушками – они достали ее на неделе, но ни у кого не было сил разрезать полоску скотча и начать процесс. Собранная пластиковая елка стояла в углу.
Катя шевельнула было головой в ответ на шум, но надолго он ее не увлек, и отсутствующий взгляд снова уперся в окно. «Надо бы в туалет вывести», – подумал Стас, взяв ножницы и вскрывая коробку.
Восемь утра тридцать первого декабря – тьмы уже нет, есть серое марево за окном деревенского дома, и в одном из трех окошек, за двойной рамой, сидит она. С вывернутыми под неправильным углом ногами и руками, уперлась ими в наличники и бревна сруба, а скуластое лицо тринадцатилетней девочки, измазанное черным и запекшимся, смотрит. Она словно заворожена живой и теплой жизнью внутри избы. Костлявое детское тело в спортивном костюме не шевелится, как у насекомого на стекле лампы.
Стас на нее старается не смотреть, а Катя уже второй день ничего, кажется, не замечает. Мишка спит в своей комнате.
В чате на сообщение Пахома никто не отвечает – некому. Тридцать дворов рабочего поселка Утес стоят пустые, хоть и горит свет в некоторых домах, а у одного – Стас видел вчера – даже урчит тихо старый «пассат» с открытыми дверями. Мурины, что ли, пытались уехать…
Нет активиста Ерохина, месяцами присылавшего гневные сообщения в чат поселка насчет вывоза мусора и что контейнеры слишком далеко от его дома, и нет учительской семьи в домике на краю улицы. Накануне, перед тем, как село солнце, Стас прошел обе линии домов, покрикивая иногда, но ему никто не ответил. В Утесе они остались одни.
Снова сообщение – на этот раз в личку. Пахом всегда писал большими буквами, дурацкая его привычка человека, показушно неряшливо обращавшегося с техникой.
НЕ ПРИДЕШЬ СОЖГУ ДОМ. ПРИХОДИ ЖЕНУ И СЫНА ОТПУЩУ
Выманить их из дома ночью Пахомовы не могли, поэтому идея с поджогом была свежей, но отработанной – кого-то из соседей так и вытащили. И поманить жизнями Катьки, Мишки, и нового третьего, пол которого еще не смотрели – тоже ничего себе ход.
«Приду», – отбил сообщение Стас и снова посмотрел на окно. Пахомовой дочки Верки в окне уже не было. С восходом солнца она уходила в свой дом или, может, пряталась в одном из ближних, опустевших.
