– С ним все будет нормально? – спрашиваю я и сам не узнаю свой голос.
– Вроде цел и не хромает. Просто испугался, Саш, – отвечает Вика уклончиво, и я очень хочу ей верить.
Но не могу.
– Ты как сам? – спрашивает девчонка.
Чуть выше, на плато, бушует ветер.
Не ласковый, теплый и летний. А самый настоящий – горная стихия, способная за пять минут снести все на своем пути. Домик Элли, например.
Я кожей чувствую повисшее в воздухе напряжение. Отрывистые фразы Платонова, доносящиеся сквозь треск рации, нелепые попытки Вики делать вид, что все под контролем.
Ничего не под контролем!
Под пристальным взглядом Вики я спешиваюсь и беру Пиона под уздцы. Хитрющий конь чувствует мое настроение и лезет обниматься. Мне сразу становится совестно.
Вика – хрупкая девочка, которая отказалась оставить своего коня. А я еле нашел в себе силы забраться в седло.
Пион тычет горячим носом мне в лицо.
Я обнимаю коня за шею двумя руками и бормочу:
– Мы с тобой справимся, мой хороший. И еще и всех спасем!
Закрываю глаза, вдыхаю тяжелый насыщенный запах натруженного лошадиного тела, считаю до десяти.
Один!
Два!
Три!..
Пульс замедляется, становится легче дышать.
Четыре!
Пять!
Я представляю, что передо мной рыдающая Диана, и беру себя в руки.
Не время для истерик, Саша!
Шесть…
Семь…
Рядом трещат деревья.
Очередной порыв ветра ерошит колючий кустарник, сверху на тропу летят мелкие камешки и сухая земля. Твою ж…
Восемь!
Девять!
Ты взрослый парень, Чацкий!
С тобой хрупкая девочка и два коня, один из которых лопух, а второй испуган не меньше твоего…
Десять!
Вдох-выдох…
Чацкий, ты справишься!
– Я полном порядке, Вик! – произношу я твердо.
Саша
Узкий проулок, ведущий в гору, вымощен брусчаткой. Шины пронзительно визжат, пока машина, рыча, преодолевает крутой подъем. Дианка несколько раз испуганно вздрагивает и что-то бормочет во сне. Мама сидит впереди рядом с водителем. Но стоит мелкой запищать, как она поворачивается к нам. Я подношу палец к губам, призывая к молчанию. Мама устало улыбается в ответ.
Перелет из Москвы дался тяжело. Сначала из-за бушевавшей грозы задержали рейс. Потом провожающего нас Тимура срочно вызвали в офис по каким-то мега важным делам, а мелкая никак не хотела его отпускать. Отчим старался не психовать, но выходило, как всегда, не очень. Устав от его и маминых причитаний, я забрал из рук Тимура рыдающую сестру. Дианка обиженно надулась, но сразу замолчала – меня, в отличие от родителей, она слушалась беспрекословно. К тому времени, как объявили посадку, мелкая во всю клевала носом, но стоило нам сесть в самолет, и сон как рукой сняло. Вырубилась она только в машине по дороге из аэропорта.
