– Алена Владимировна…
Я обернулась на ступенях здания суда. Ко мне спешила Маргарита. И, вроде бы, мы все обсудили после заседания, но я прекрасно понимала, что у моей клиентки сегодня один из лучших дней в жизни – она получила развод со своим монстром. И детей. Благодаря мне. Понятно, что сухого подведения итогов ей недостаточно.
Маргарита подошла ко мне и обняла:
– Простите за это, но я вам так благодарна! – всхлипнула она.
Ее тело дрожало, дыхание сбивалось. За время процесса, который длился полгода, от нее почти ничего не осталось – Маргарита похудела, постарела и выцвела. Но сегодня она, наконец, свободна. Конечно, я обняла ее в ответ:
– Я горжусь вами, – прошептала ей. – Все позади.
– Спасибо. – Она отстранилась и посмотрела в мои глаза.
Я кивнула.
– Берегите себя.
Мы распрощались, и я направилась к машине, припаркованной у самых ступеней. За мной пристально наблюдал личный охранник, а когда я подошла к машине, открыл мне двери:
– Прошу.
– Спасибо, Петь…
На заднем сиденьи меня ждал набор задолбавшегося в усмерть адвоката по бракоразводным процессам с оборотнями – плед, коробка шоколадных конфет, кофе и виски. В обязанности Пети это все не входило, но он был профи во всем. И забота обо мне не стала исключением.
– Домой, Алена Владимировна?
– Да, – поморщилась я, схватилась за бокал с виски и пригубила.
Домой мне никогда не хотелось. Я смотрела на здание суда, медленно уплывавшее за пределы взгляда, и ловила себя на том, что снова завидую… На этот раз Маргарите. Она свободна.
А я – нет. И мне нужно ехать домой. К своему собственному монстру. Впрочем, всегда есть шанс, что Север не явится ночевать. Нет, он не изменял. Он – слишком востребованный нейрохирург, и у него нет ни на что времени, кроме как на работу. Вообще ни на что. Ни на слова, ни на эмоции. Если у Маргариты монстр был агрессивный и несогласный с разводом, то мой – молчаливый, равнодушный и холодный. И ему шло его имя, как никому другому.
Мне иногда хотелось, чтобы Север вышел из себя, сбросил свою ледяную маску и разозлился, как они это умеют. А я видела, как они борются за свою семью, как скалят клыки, как угрожают своим женщинам, как ломают карандаши на заседаниях и оставляют глубокие борозды от когтей на столах. И как смотрят с ненавистью на меня каждый раз, когда я беру слово в зале суда. Таких адвокатов, как я, немного. Потому что страшно вот так вот открыто переходить дорогу матерым хищникам.
