– Как зовут этого молодого солдата? – спросила миловидная, русая медсестра, указав на худощавого парня, что мирно лежал на больничной койке с перевязанной головой.
– Не знаю, – нерадиво послышалось в ответ. – Упомнишь тут всех… посмотри сколько их.
В полевом госпитале находилось с десяток раненых бойцов, многие из которых были без пяти минут при смерти. Те же, кто пребывал в сознании, либо нехотя разговаривали вполголоса на отдалённые от войны темы, либо сохраняли гробовое молчание. Однако даже в этой безрадостной атмосфере на их фоне выделялся один безмолвный рядовой, чьё поведение было особенно закрытым, но взгляд ещё сохранял ускользающую бодрость и свет. «С другой стороны, – в смятении подумала юная девушка, – то могла быть глубоко скрытая тоска». Он, казалось, был преисполнен множеством беспробудных чувств, от счастья до отчаяния, поочередно мелькающих в его серо-зелёных глазах. Это был сложный взгляд – взгляд человека со сложной судьбой. Служительнице панацеи стало интересно узнать побольше об обладателе такого загадочного взгляда, и она подошла к привлекательному рядовому, робко произнеся: – з-з-здравствуйте.
– Здравствуйте, – холодно, немного погодя молвил мужчина. Он сосредоточенно глядел в окно и всем своим видом ясно давал понять, что не был расположен к диалогу. Воин не повернул головы, даже когда барышня, приблизившись, настойчиво продолжила докучающий разговор.
– Меня зовут София. А вас?
– Джо… – изрёк нелюдим и, тяжело вздохнув, замолк на полуслове. – Я помню, что начинается на Джо, – в итоге добавил он. – А полного имени не помню.
– Вы были серьёзно ранены, не переживайте, я понимаю.
Ратник пристально посмотрел на собеседницу, да так проникновенно, что вызвал смущение на лице юной, любопытной особы, из-за чего та резко отвернулась. Но при всей своей робости она осмелилась вновь встретиться глазами с ним, дабы не оттолкнуть столь заинтересовавшего её незнакомца.
– Я многое позабыл о том, что было до войны, до травмы, если быть точным. – Взгляд обездоленного армейца помрачнел и возвратился к пейзажу за окном. – Остались только поверхностные, общие воспоминания. Как заправлять кровать, – тот слегка хлопнул по одеялу, – как завязывать шнурки, как держать ложку… Впрочем, и вы «не переживайте». Я уже смирился со своим положением. У меня всё хорошо, – необщительный аскет снова замкнулся в себе.
