Мне тебя не хватает очень
В лабиринте моих ночей
Разлетаюсь от грусти в клочья
И солёный из глаз ручей
Я срываюсь, как лист осенний
И лечу сквозь дождливый фон
К своему-твоему забвенью
Что похоже на лучший сон
И тебя обнимаю нежно
И боюсь этот миг спугнуть
Я побуду немножко грешной
Ты счастливым надолго будь
Ирина Самарина
– О боже, нет! Нет, нет, нет! Как я могла? – в полном шоке смотрю на лежащего рядом мужчину и не понимаю, как я могла во второй раз наступить на те же грабли?
Хотя чего понимать-то? Себе врать смысла нет. Просто чувства к Истомину у меня так и не прошли.
Они «впали в спячку» на время разлуки, но тут же проснулись, стоило нам увидеться снова.
Сходила, называется, в парк прогуляться. Думала, развеюсь, подышу свежим воздухом.
А вместо этого встретила там человека из прошлого.
Мужчину, который влюбил меня в себя с первого взгляда, лишил невинности, а потом бросил с разбитым сердцем.
Это из-за него я плакала ночами в подушку.
Это из-за него день за днем штопала свои душевные раны.
Это из-за него я потеряла покой и отчаянно пыталась забыть три месяца счастья как случайный сон. Как мираж, истаявший на рассвете.
Прижав ладонь к губам, судорожно вздыхаю и начинаю рассматривать любимые черты.
Знаю, что это глупо. Что этим делаю себе только больнее. Отдаю себе отчет в том, что надо уходить, пока Истомин не проснулся.
Но ничего не могу с собой поделать.
Глаза жадно исследуют тело все еще любимого мужчины, словно стараясь набрать воспоминаний в запас.
Чтобы потом согреваться этими воспоминаниями долгими холодными ночами.
Вадик лежит на спине, закинув одну руку за голову. Спокойно сопит, явно вымотанный и удовлетворенный после прошедшей ночи.
А я отмечаю буквально все, впитываю в себя каждую его черточку.
Длинные ноги, прикрытые белоснежной простыней, прокачанный торс с кубиками пресса и руки с хорошо развитыми мышцами.
Густые темные волосы, чуть вьющиеся на кончиках. Прямой нос, чётко очерченные линии скул. Идеальный разлет темных бровей и красивая линия губ.
Сладко содрогаюсь, вспомнив, какое удовольствие доставляли мне эти губы прошедшей ночью.
Как нежно ласкали трепещущее от возбуждения тело, как возносили на небеса и заставляли умирать от удовольствия.
Умирать, а потом снова возрождаться. Подобно Фениксу, восстающему из пепла.
Да, такое возможно только с Вадимом, только с ним одним.
