Тишь

Глава 1: Дорога в забытье

Автобус, потрепанный «ПАЗик», пропахший пылью, бензином и кислым запахом немытых тел, высадил Алину Соколову на обочине, словно ненужный груз. Водитель, мужик с вечно недовольным лицом, даже не взглянул на неё, просто хлопнул дверью и, пыхтя чёрным дымом, двинул дальше, в глубь бесконечных лесов.

Алина поправила ремень тяжёлой сумки с фотоаппаратом, запасными объективами и диктофоном, чувствуя, как налипшая за долгие часы пути пыль хрустит на зубах. Она огляделась. Деревня Тишь походила не просто на декорацию к забытому фильму ужасов, а на его финальные титры, когда зло победило и жизнь отсюда ушла навсегда.

Избы, покосившиеся от времени и безысходности, утопали в буйной, некошеной траве по пояс. Окна многих домов были заколочены крест-накрест, словно защищаясь от чего-то снаружи, а может, запирая что-то внутри. Воздух был густым и влажным, пах прелыми листьями, болотной тиной и чем-то ещё – сладковатым, трупным душком, который щекотал ноздри и вызывал лёгкую тошноту.

«Идиотская затея», – прошептала она себе под нос, с силой отдернув влажные пряди волос со лба. Мысль о статье, которая должна была спасти её репутацию после оглушительного провала с историей о коррупции в мэрии, грела сильнее, чем слабые лучи осеннего солнца. Редактор, скалясь, сказал: «Найди себе какую-нибудь деревенскую мистику, людям нравится эта чепуха и чтоб глаза мои тебя не видели пару недель». И вот она здесь. В этом богом забытом медвежьем углу, где, по словам анонимного источника в местном краеведческом чате, творилось нечто невообразимое: могилы на местном кладбище будто бы разрывались изнутри. Местные, если верить источнику, шептались о «нечисти» и «проклятии». Дешёвая сенсация. Идеально. А в городе тем временем шумиха уляжется и снова можно будет вернуться в журналистский строй.

Её приняли на почте, она же гостиница, с молчаливой, почти осязаемой враждебностью. Хозяйка, представившаяся тётей Валей, была женщиной с помятым лицом, и глазами-щёлочками, в которых не читалось ничего, кроме подозрения. Она молча приняла деньги за неделю вперёд и указала на дверь в единственный «номер» – каморку с железной кроватью, печкой-буржуйкой и столом, на котором лежала охапка прошлогодних газет, да чайником, который, судя по всему, закончил свою жизнь еще в прошлом столетии.