Он подкараулил меня, когда я вышла из склада и закрывала его. Склад, это конечно громко сказано, на самом же деле небольшое помещение в цокольном этаже, где хранились овощи, консервы и прочее снадобье, предназначенное для питания пансионата, в котором я работаю в должности управляющей. Дмитрий Геннадьевич – так звали мужчину, прижал меня к стене, в лицо пахнуло его дыханием. Смесью табака и ещё чего-то кислого. Я невольно отстранилась, в голове пронеслось:
– Хорошо, что выйти успела и дверь закрыть!
– Вот ты и попалась! – проговорил он, всё теснее прижимая меня к стене.
– Дмитрий Геннадьевич! – восклицаю я и, силясь, улыбаюсь.
Он называет себя, не как иначе, как руководство. На самом же деле приходится сводным братом одного из учредителей, занимается разовыми поручениями, но мнит из себя большое начальство. Ездит на огромной машине. Сам щуплый, плюгавенький, но зато машина необъятных размеров. Его ели из-за руля видно. Явно ею дополняет в себе то, на что природа для него поскупилась.
– Что? Не ждала? – растягивает он слова, явно наслаждаясь своим преимуществом.
– Да как-то и в самом деле неожиданно!– пытаюсь даже изобразить смех. Правда он несколько истеричный получается, но мой собеседник не замечает этого.
– Ты что? Не рада?
– Да что, вы! Мы всегда вам очень рады. А чего мы тут стоим? Пойдёмте, ко мне поднимемся, – тараторю я, улыбаясь, а сама пытаюсь освободиться от его навалившегося тела.
– А чем тебе здесь не нравится? Никто не мешает!
Вдруг слышу призывное: «Аудииит!», которое по цепочке передаётся на все этажи и доходит до цокольного. Это означает, что в пансионат нагрянула проверка, и пока открываются ворота, въезжает и паркуется машина, у нас есть время устранить нарушения. Кто бы мог подумать, что сейчас это ненавистное слово прозвучит для меня спасением.
– Дмитрий Геннадьевич! Труба зовёт! Мне нужно заняться своими прямыми обязанностями.
Пытаюсь отшутиться и высвободиться из цепких рук. Но не тут – то было!
– Ты же знаешь, что одно моё слово и ни одного замечания к тебе не будет. – самоуверенно произносит собеседник, и на его лице отражается всемогущество.
– Знаю, знаю! Но не могу пользоваться вашей добротой.– по-прежнему улыбаясь, воркую я, глядя ему прямо в глаза, а внутри нарастает жуткое желание звездонуть промеж этих глаз, а лучше промеж ног и освободиться из его цепких рук!
