Глава 1. Тишина после грома
Четыре года прошло с того дня, когда мир сгорел в ядерном огне. Четыре года я живу в том, что осталось от Москвы – в городе-призраке, где каждое здание помнит смерть, а каждая улица хранит историю конца света.
Меня зовут Татьяна. Мне двадцать три года, хотя иногда кажется, что я прожила сто жизней. Когда началась война, мне было девятнадцать – я училась в университете, мечтала о карьере, о любви, о будущем. Теперь я мечтаю о том, чтобы просто дожить до завтрашнего дня.
Сегодня утром я стояла на крыше разрушенного торгового центра и смотрела на то, что когда-то было центром столицы. Красная площадь теперь действительно красная – не от брусчатки, а от ржавчины и крови, впитавшейся в землю. Кремль стоит, но стены его почернели, а башни накренились, словно готовые рухнуть от одного сильного ветра.
Радиация здесь не смертельная – не сразу. Дозиметр щёлкает, как метроном, отсчитывая секунды до медленной смерти. Но у нас есть таблетки йода, найденные в аптеках, и противорадиационные костюмы, снятые с мёртвых. Мы научились выживать даже в том, что раньше считали невозможным.
В нашей группе нас семнадцать человек. Мы живём в подвале бывшего офисного здания, где раньше какая-то IT-компания разрабатывала приложения для смартфонов. Ирония судьбы – теперь мы используем их сервера как источник тепла, сжигая пластиковые корпуса компьютеров.
Старший у нас Михаил – бывший военный, сорока пяти лет. Он научил нас всему: как найти чистую воду, как избежать радиационных зон, как отличить съедобные консервы от тех, что убьют тебя за час. Но главное – он научил нас не терять человечность.
– Татьяна, – позвал он меня, когда я спустилась с крыши. – Иди сюда. Нужно поговорить.
Михаил сидел у самодельной карты, составленной из кусочков старых атласов и наших собственных наблюдений. Красными крестиками были отмечены радиационные зоны, чёрными – места, где орудуют мародёры, зелёными – относительно безопасные территории.
– Послушай, – он указал на точку в районе Сокольников. – Вчера Андрей видел дым в этом направлении. Не от пожара – от костра. Организованный дым.
Я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Дым означал людей. Живых людей. За четыре года мы встретили много выживших, но большинство из них были либо сумасшедшими, либо бандитами. Нормальных людей становилось всё меньше.
