Книга 3
Глава 1. Тишина обязательств
Я просыпаюсь и впервые за долгое время не чувствую, что должна бежать. Нет в голове списка дел, который прижимает к земле. Нет чужих глаз, ожидающих, что я буду «как всегда» – всё для всех, вовремя, идеально. Есть только утро. И я. И моё дыхание, которое тянется мягко и спокойно, как будто знает – спешить некуда.
Раньше каждое пробуждение было сигналом тревоги. Внутренний гонг: «Вставай, тебе уже надо! Ты должна!» Я не спрашивала – кому должна? Зачем? Просто поднималась, шла, делала, пока ноги не дрожали, пока в сердце не накапливалось тяжёлое, липкое чувство, что я не успеваю, что всё равно не справляюсь. И чем сильнее я бежала, тем больше отставала от себя.
Сейчас в комнате тихо. Даже внутри тихо. Эта тишина не пугает. Она плотная, как тёплое одеяло, и я позволяю ей обволакивать меня. Я вспоминаю, как раньше боялась таких моментов – пустоты, в которой никто ничего не ждёт. Казалось, что это неправильно: если ты не бежишь, то ты теряешь время. Если ты не несёшь груз, значит, ты ленивая, бесполезная.
Но теперь я знаю: именно в этой паузе я и нахожу себя. Не в бесконечных «надо», а в тишине между ними. В месте, где можно просто быть.
Всю жизнь я училась быть удобной. Даже не помню, когда в первый раз поняла, что моё «да» важнее моего «нет». Наверное, ещё в детстве, когда улыбка взрослых зависела от того, как хорошо я выполняю их просьбы. «Ты хорошая девочка» стало формулой одобрения, которую я разгадывала снова и снова, пытаясь угодить. И я угождала – ценой своего времени, своих сил, своего тела.
С годами я выучила этот язык наизусть: как откликаться, как соглашаться, как вытирать свои желания, если они мешают чужим планам. И чем лучше я в этом становилась, тем меньше слышала свой собственный голос.
Потом пришла усталость. Та, что не лечится сном. Та, что живёт глубоко в костях и дышит вместе с тобой. Я носила её, как невидимый камень, и всё равно шла вперёд – потому что должна. Потому что если я остановлюсь, всё рухнет. Хотя втайне я уже знала: всё давно рухнуло, просто я не смотрела в ту сторону.
В тот день, когда я впервые позволила себе ничего не делать, я плакала. Не от счастья, не от горя – от растерянности. Я сидела в тишине и не знала, что с ней делать. Руки тянулись к телефону, голова искала повод встать, что-то выполнить, кому-то помочь. Тело было готово снова бежать. Но я осталась сидеть. И тогда произошло странное: изнутри пришло ощущение, будто я вернулась домой.
