Ночь стояла неподвижная, как опрокинутая чаша. Костёр потрескивал на дне этой чаши – один живой глаз в кромешной темноте. Мы сидели плотнее, чем обычно: не потому что было холодно, а потому что вокруг лес изредка делал то, чего от леса никто не ждёт – вдыхал. Сразу тихо становилось, будто кто-то пригубил тишину, а потом отдал обратно, уже чужую.
Сказал, что это просто ветер, Вадим. Сказал – и неловко засмеялся. Ирина толкнула его в плечо и попросила не врать: ветра не было. И правда – ветки не шевелились, дым не уносило. А где-то издалека, будто по чёрной воде, катился длинный приглушённый звук, похожий на человеческий голос, но лишённый слов.
Вы бы сказали: сова. Или лось. Или эхо. Мы тоже так говорили. Первый час. Второй. До того момента, как эхо позвало меня по имени – и произнесло его тем голосом, которого уже пять лет как нет на свете.
Я не рассказывал никому, что отец умер, не успев вернуть мне долг – обещанный поход к озеру, где вода, если верить его рассказам, «светится сама собой». Он шутил, что озеро – фонарь, который положили под землю. Я знал его голос в полутьме лучше, чем тайники в нашем дворе. И в ту ночь, когда костёр сводил искры в тонкие скобы светляков, этот голос вернулся – не от костра, не из ночи, а извне. И сказал: «Не иди. Не туда».
А мы пошли.
И вот я расскажу вам эту историю. Не для того, чтобы вы в неё поверили. Вера – слабая верёвка. Её легко перерезать. Я расскажу, чтобы, когда вы встанете и пойдёте спать, вы сделали это молча. И не отвечали, если в тишине кто-то шевельнётся и назовёт вас по имени.
Потому что тогда она начнётся снова.
1
Мы вышли поздно, как всегда выходит компания, которой важнее спор о маршруте, чем сам маршрут. Нас было четверо: Вадим – громкий, поджарый, с вечным желанием сбавить серьёзность до шутки; Ирина – тонкая, внимательная, глаза цвета холодной воды; Антон – молчун, таскавший на плечах слишком тяжёлый рюкзак и не жаловавшийся; и я – Мирон, человек, у которого с картами всегда ровно, а с дорогами – нет.
Мы шли в Бор, который на карте обозначен жирной зелёной заплатой, а на деле выглядит как ровное чёрное море, где деревья – это волны, застывшие на секунду перед тем, как рухнуть. Цель была простая: три дня по кольцевому маршруту, ночёвки у воды, костры, влажные носки, мысли о том, чем занимается мир по ту сторону леса.
