Иногда мой взгляд становится отрешенным. В эти мгновения глаза как будто начинают таять, утрачивая свою функцию, и я погружаюсь в пустоту своего сознания. Я стараюсь не допускать этого состояния, потому что очень сильно боюсь не очнуться и застрять в нем навеки. Но каждый раз я неотвратно убеждаюсь в том, что очень слаб. Не всегда у меня выходит дать решительный отпор, намного чаще враг застигает меня врасплох. Пустота ищет лазейки, чтобы захватить моё тело, уязвимые психологические места, надавив на которые, она способна пробраться в моё сознание. Но самым странным и необъяснимым остаётся далеко не факт её существования, а одно предположение. Меня никогда не покидало нехорошее предчувствие того, что пустотой всё это могло быть только для меня одного. И если я оказываюсь иногда изгнанным в пустоту, значит что-то временами выходит из неё. Представьте это как закон Архимеда. Объем погруженного в ванну тела вытесняется, и если ванна заполнена до краёв, то часть воды выливается наружу. Проще говоря, когда я оказываюсь нигде, нечто пробирается в моё тело. Но что именно оказывается во мне, и верна ли моя догадка, мне неизвестно, так же, как и зеркальному двойнику никогда не суждено пожать вам руку.
***
Этим летом я работал секретарём в офисе. Июль выдался особенно жарким, и на улице стояло пекло, так что асфальт превратился в раскаленную сковороду, выйдя на которую, я ощущал себя кусочком сливочного масла. Несмотря на кондиционер и открытые окна, в офисе было душно. Мой лоб то и дело покрывала испарина, которую время от времени я утирал платком, смоченном в кулере. Не сильно помогали и засученные до локтей рукава промокшей от пота хлопковой рубашки. Жара не щадила никого, и казалось, что с каждым днем становилось только хуже.
В один из дней мне довелось беседовать с охранником, КПП которого разместился в тени первого этажа. Им был бледный тонкий старичок лет шестидесяти, куривший как паровоз и носивший пышные седые усы, как у германского канцлера Отто фон Бисмарка1 (собственно, за эту особенность так все в офисе его и прозвали – Бисмарк). На перекуре мы и встретились. Про Бисмарка я толком ничего до этого не знал, да и персоной он всегда оставался весьма заурядной. Была известна только одна интересная, правда, неподтвержденная информация: никто не видел, чтобы он когда-либо выходил на улицу в летнее время. На все предложения приятелей на две минуты отлучиться и пройтись до магазина с холодным пивом Бисмарк якобы отнекивался или отвечал весьма уклончиво, но на улицу так и не выходил. Поговаривали и то, что из-за своей причуды Бисмарк летом полностью перебирается в офисный блок и живет там на постоянной основе: спит на раскладушке, продукты заказывает доставкой, а моется ночью в мужской раздевалке на цокольном этаже, где расположен спортивный центр. Уж не знаю, на какие ухищрения пришлось пойти Бисмарку, чтобы договориться об этом с фирмой, ведь если слухи верны, то трудовой кодекс вряд ли позволил бы подобному замыслу воплотиться в реальность, однако моя история об этом умалчивает и не даёт четкого ответа, было ли это на самом деле или это всего лишь слухи. Я же в подобные россказни мало верил, поэтому и наш разговор с Бисмарком в тот раз пошел на другую тему.
