Глава 1. История одной «американки».
– Надо исполнять, Паш, «американка» – есть «американка». Могу подпинуть.
Паша не слышал своего друга. Он стоял на пирсе, глядел по сторонам и глупо улыбался, стараясь не смотреть вниз. Паша не любил проигрывать, тем более Вите, особенно «американку». Проигравший такой спор должен выполнить беспрекословно любое желание победителя. В теории – вообще любое, на практике же друзья договорились «не жестить». Прыгнуть с вышки второго этажа пирса в море – было желание Вити. Он ещё со школьных времён знал, что его друг боится высоты, и не любит нырять.
Паша взглянул на светящееся не столько от яркого солнца, сколько от удовольствия лицо лучшего друга – заядлого спорщика, который, редко выигрывал, но тем ценнее была для него победа. Он смаковал такие моменты, наслаждался ролью победителя, неторопливо наблюдая за моральными переживаниями товарища. Скорее всего, если бы Паша без эмоций и лишних прелюдий спокойно нырнул в море, Витя бы приуныл – это бы обесценило его выигрыш. Поэтому, чем дольше бедолага стоял на краю пирса и корчился, обреченно заглядывая вниз, тем веселее становился друг. Тот с довольным лицом подпитывался комичностью ситуации, стараясь не упустить ни одной детали – ведь он понесет эту историю в массы, снабдив ее неправдоподобной пантомимой и багажом вымышленных подробностей.
– Давай сделаем: «Это Спартаааааа!», – предложил со смехом Витя.
Паша выдержал небольшую паузу.
– Это ж надо было спутать сериалы, – в очередной раз стал он сокрушаться.
Дело в том, что спор был очень нелепым: Паша утверждал, что в сериале «Кто в доме хозяин» снималась Любовь Полищук, а Витя был уверен, что это не так. На том и забились. Оказалось, что народная любимица зачем-то снималась в другом сериале – «Моя прекрасная няня». Паша злился на Витю, на себя, и немного на Полищук.
– Как мы вообще вышли на этот разговор?!
Витя не отвечал, потому что смеялся.
Паша резко и сильно оттолкнулся от края пирса и полетел вниз, болтая руками и ногами и думая сразу обо всем на свете: о том, что не стоит спорить, не будучи на тысячу процентов уверенным в своей правоте; о том, смотрят ли другие отдыхающие на его отважный прыжок; холодная ли вода. На середине пути Паша решил, что хоть кто-то, хотя бы один человек, наверняка, смотрит сейчас на него в полете. Он подумал о том, как он обязательно выиграет у Вити «американку» и заставит его сделать что-то подобное, а может быть даже и хуже. Ему вдруг пришло в голову, что может быть и стоило, раз уже все смотрят, как он прыгает, сделать «Это Спартааа!» Потом он начал размышлять, может ли случиться разрыв сердца от такого прыжка, и если может, то на каком этапе? Вероятнее всего, это произойдет где-то посередине полета, или при вхождении в воду. Паша склонялся к версии, что в середине полета, так как, по его ощущениям эту самую середину он уже миновал. Он чувствовал, что неизбежно приближался к водной поверхности, и по мере своего приводнения он все больше и больше находил версию разрыва сердца «при вхождении в воду» совершенно нелепой и смешной. Как вообще он – человек, закончивший аспирантуру, – мог такую дичь выдумать? Он рассердился на себя за столь неуместное предположение и в этом самобичевании дошел до того, что ему показалось, что кольнуло сердце. Паша подумал о невыносимости ожидания, что в свою очередь, натолкнуло его на новую мысль. Он решил, что когда он в следующий раз выиграет у Вити спор, то не будет торопиться с желанием, а подвесит друга в томительной неопределенности.
