Министерство счастья
Комитет по защите духовной стабильности и надзору за судьбообменом
Филиал Невского района г. Санкт-Петербурга
Буква «я» в слове «счастья» была приписана маркером, будто её забыли допечатать, а последняя «а» в названии города заляпана чем-то розовым. Да и сама табличка будто повидала многое и не всегда хорошее. Дверь ожидаемо скрипнула, даже простонала, а приёмная встретила моргающей лампочкой, сыростью и облупленной краской на стенах. В коридоре уже ожидало своей очереди человек десять разной наружности, возраста и, судя по сумочке Birkin в руках одной мадам, достатка.
Леночка неуверенно ступила внутрь, прижимая к груди ворох бумаг. Вся очередь, как по команде, сгруппировалась, давая место новому прибывшему, а сидящий на лавке тучный мужчина потеснил тщедушную старушку, чтобы уступить место. Леночка присела с края и слегка покачнулась, учуяв амбре перегара.
– Извините, а кто последний? – подала она голос. Мадам с Birkin потрясла сумочкой. – Ага, я за вами.
Очередь молчала, изредка прерываясь покашливаниями, и никуда не спешила. Первой зашла тщедушная старушка, когда из кабинета громогласно донеслось «Заходим!». Моргающая лампочка стала издавать дребезжание, которое уже через пять минут вызвало лёгкую мигрень. Ничего, терпимо по сравнению с тем, что пришлось пережить в погоне за всеми документами.
Чего стоила одна Форма СУД-1314 «О намерении сменить судьбу с приложением карты текущей кармы и желаемого сценария дальнейшего развития жизнеповедения». Это ж надо было оббегать ровно тридцать четыре инстанции вплоть до архива синодального совета, дающей выписки из реестра предыдущих судеб. А сколько пришлось подавать прошений на то, чтобы получить балансовую ведомость по эмоциональным активам, содержащим перечень вложенных чувств и неиспользованных симпатий? Там же нельзя было ни помарочки сделать! Пропустила буковку, запятую или оставила поле незаполненным – всё! Подавай по новой. И снова запись, очередь, заполнение с документами не старше семи дней. И всё успеть надо. А как, если у тебя работа с девяти до шести, как и у самого Комитета по контролю над судьбоносными операциями? Уж сколько пришлось от начальства выслушивать за свои отлучки!
Старушка проторчала в кабинете минут сорок. За дверью всё это время слышался её тихий и нескончаемый бубнёж, изредка прерываемый всё тем же зычным голосом работницы министерства. Старая наверняка пришла больше поговорить, как делают её ровесницы в поликлиниках. И вот зачем ей на склоне лет – сегодня-завтра помрёт – эта морока с беготнёй по комитетам? Доживай уж свой век, а там видно будет, в следующей воплощении.
