Перелом. Книга 2

Е pur si muove^>1.

Galileo.

Тебя ль забыть!..

Цыганский романс.

В Большом театре шли «Пуритане» с Бозио и Калцолари^>2. Княгиня Краснорецкая давала в этот понедельник большой бал Двору, и театральная зала представляла по этому случаю особенно праздничный вид. В креслах восседали военные и статские сановники, в звездах и лентах; в бельэтаже счастливые избранницы петербургского high life^>3 прикрывали роскошными sorties de bal^>4 свои обнаженные плечи и осторожно, не ворочаясь, держали свои пышно убранные цветами и бриллиантами головы; за ними из глубины выглядывали белые галстуки и шитые воротники мужей их и поклонников, тесно жавшихся к задней стенке лож, из боязни помять расстилавшиеся пред ними волны газа и шелка над необъятными кринолинами. Весь этот светский люд, поглощенный мыслью о предстоявшем бале, рассеянно, чуть не угрюмо, внимал беллиниевским мелодиям, между тем как сверху, из той счастливой области, под плафоном, где наслаждение искусством даруется ценою бани в сорок градусов жары, раздавались после каждой арии оглушительные рукоплескания и клики восторженных молодых голосов. Внизу сочувственнее всех относился, по-видимому, к этим поднебесным восторгам высокий, богатырски сложенный генерал в парике с хохлом и алмазами на груди, занимавший кресло рядом с генерал-губернаторским и небрежно отвечавший кивками на низкие поклоны проходивших мимо него звездоносцев; важный сановник питал, как известно это было всему Петербургу, отеческую, невинную страсть к сладкозвучной примадонне, заливавшейся, как бы в угоду ему, в этот вечер во весь раскат своего соловьиного голоса. Бедная дочь страны, любимой солнцем, она не предчувствовала, что несколько месяцев спустя ее должно было унести из числа живых суровое дыхание враждебного севера.