Город дышит. Не ритмично, не по учебнику биологии, а сбивчиво, хрипло, как старый котел на последнем пару. Он вдыхает людей утром – потоками метро, лифтов, автобусов – и выдыхает вечером, отдавая обратно усталое, обесцвеченное подобие. Его артерии – асфальтовые реки, забитые железным тромбом машин. Его нервная система – мерцающие кабели, несущие ток и байты, смешавшиеся в единый, неразличимый гул.
В этом организме мы – клетки. Но какие-то не такие. Не те, что слаженно делятся, питают целое, знают свое место. Мы – чужие. Инородные. Те, что мечутся под микроскопом патологоанатома, не находя точки прикрепления. Мы – Владимир, запертый в каморке с цифрами вместо аплодисментов. Алина, разрывающаяся между чужими амбициями и ядом кофе. Артем, чувствующий в галстуке удавку, а в ржавом мече – спасение. Мы – девочка с седыми волосами, чьи краски погасли от ненависти, и та бабушка в автобусе, несущая в себе целую вселенную несостоявшегося счастья.
Наши истории – это шрамы на теле города. Неглубокие, часто невидимые для спешащего мимо глаза. Но именно в них – соль, горечь и редкие капли ярости или отчаяния, которые и делают нас живыми вопреки всему. Мы ищем выход из лабиринтов open space, цифровых сцен и школьных театров, превратившихся в кладбища мечтаний. Мы тычемся в стены реальности, как слепые котята, ищем щель, дверь, мост в иное измерение – где честь не анахронизм, где признание не измеряется лайками, где боль не маскируется под «норм».
Иногда кажется, что город вот-вот отторгнет нас, как чужеродную ткань. Выплюнет на помойку истории вместе с пыльной кружкой и неоплаченными счетами. Иногда мы сами готовы бежать, пока ноги не сотрутся в кровь, а рассудок не помутнеет от усталости.
Но мы все еще дышим. Хрипло, с надрывом, сквозь смог и тоску. И в этом хриплом дыхании – все, что у нас есть. Наша правда. Наша чуждость. Наше проклятие и наша слабая надежда.
Эти рассказы – про нас. Чужих клеток в большом организме. Про наши попытки не раствориться, не сломаться, а хоть на миг – почувствовать себя настоящими.
Двадцать пять. Цифра горела на экране смартфона Владимира, подсвеченная уведомлением от соцсети: «Поздравляем с Днем Рождения!». Он тыкнул в крестик, гася навязчивый энтузиазм алгоритма. Поздравления? От кого? От ботов, от пары дальних знакомых, от мамы с неизменным: «Ну что, Вовочка, как планы?» Планы. Это слово звучало как издевка. Как инструкция к Lego, потерянная где-то в детстве. Он принадлежал к поколению, родившемуся на стыке тысячелетий, вскормленному обещаниями безграничных возможностей цифровой эры. Их детство окрашивали мультики про покемонов и первые кнопочные Nokia, отрочество – расцвет ВКонтакте и надежды на «Евровидение», юность – смартфоны с бездонным интернетом и туманное ощущение, что «взрослая жизнь» – это что-то вроде сложной, но увлекательной стратегии, где все правила можно гуглить по ходу дела. Игра началась. Владимир же чувствовал себя персонажем, заброшенным на незнакомый уровень без сохранения, без карты, без понимания механик. Главный квест «Найди свое место» висел в воздухе неразрешимой загадкой.
