– Ах, Клотильда! – Молодой падре с миловидным лицом и стройным станом укоризненно покачал головой. – Сколько раз повторять: я отказываюсь от своей доли наследства в твою пользу. Ту малую толику, что приму по твоей доброте, я всё равно пожертвую церкви.
– Помню, мой дорогой, обожаемый зануда-братец, – отозвалась девушка, чья невзрачная внешность казалась ещё более тусклой из-за пепельных волос. В голосе её слышалась насмешка, впрочем, совершенно беззлобная.
– Так ради чего ты таскаешь меня битый час по этому дому?
– Боже, Арман! Неужели тебя нисколько не влечёт покопаться в письмах и бумагах дедушки?
– Представь себе, нет. Стоит ли тревожить переписку почившего в бозе деда? Право же, это даже непристойно!
– Вот зануда! – Клотильда вскочила с пола, где восседала над сундуком, приволоченным слугой с чердака. Облачко пыли взметнулось в луче света.
– Да простит тебя Пресвятая Дева, сестра. – Падре поджал губы. – Тебе бы следовало заняться более насущными вещами. К примеру, разобраться с доходами и расходами. Возможно, твоё приданое окажется больше, чем ты предполагала. Тебе уже двадцать три года, пора подумать о замужестве. О чём ты только грезишь?
– Отстань, – отмахнулась Клотильда. – С тех пор как ты вознамерился принять очередной сан, ты буквально замучил меня своими нотациями.
– Как же иначе? После кончины родителей и недавних похорон дедушки я обязан заботиться о тебе.
– О, Арман! Ты всего на пять лет старше меня, так что я вполне способна позаботиться о себе сама. Если тебя не прельщают старые письмена, я займусь ими в одиночку. А что касается дел с землёй и налогами, то месье Бутарель много лет прекрасно справлялся с ними. Не вижу никакой нужды тратить на это время, тем более что человек он порядочный и не меньший зануда, чем ты.
Падре нахмурился, но тут же перекрестился и изрёк, что ему пора на вечернюю мессу. И добавил, что непременно вознесёт молитвы о душах усопших и о вразумлении сестры.
Клотильда с аппетитом поужинала в одиночестве, отпустила горничную, взяла свечу и вновь уселась перед пыльным сундуком, доверху набитым пожелтевшими свитками.
